Ночной Рок-Н-Ролл

и тогда Альбина сразу же ощущала отсутствие в себе чего-то жизненно важного, то, без чего ей отныне не прожить и дня. Думать об этом не хотелось, она заботливо возвращала хуй обратно, и вновь погружалась в водоворот сладкого сумасшествия. Ей хотелось шептать нежности, и непременно с вкраплением грубых животных слов, не видя в том для себя унижения или смущения — так, как нравилось е м у.

— Тепло ли моему хуёчку в п и з д е?

Его губы нежно касались её виска, волос, щёк, шеи, плеч, сосков, словно расставляя паузы между её фразами. Альбина прерывисто дышала под ним, прижимая его тем движением, которым женщина привлекает к себе лишь ребёнка. Она была покорной рабой того чудесного желания любви, которое только и ведомо старости. Он её господин, она его собственность; всё в этой связи никоим образом не отвечало моральным и эстетическим нормам, но ей было плевать. Впервые в жизни она наслаждалась этим страшным счастьем — заниматься любовью с внуком, отдавая ему всю себя. И последствия не пугали её. Будь, что будет. Сейчас этот маленький хуй плавает в её плоти, эти губы целуют её грудь, эти руки гладят её бёдра, и она счастлива. Алексей кончал в неё, но хуй не покидал пизду. Они держались за руки, шушукались, и временами Альбину охватывало странное и приятное ощущение, будто рядом — её школьная подружка, им обеим по одиннадцать лет, находятся они в пионерлагере и шепчутся о вожатых и мальчиках. Так когда-то и было с Милой. Они лежали рядом, болтали о чём-то, и вдруг... случайно... невзначай... рука Альбины коснулась её крохотных грудок. Прыснули от смеха.

— Слышь, Алька, а давай...

— Давай, Мил...

— Ой, щекотно...

— А тут?

— Да ты что, Мил? Это ж пиписька...

— Да ладно, Алька, мы ж понарошку... — И руку под трусики... — Тихо ты, ржёшь, как лошадь... Представь себе, что я Олег... А знаешь, как взрослые пипиську называют?..

— Знаю. Пизда...

— Это у тётенек, а у дядек — хуй...

Потом игривые потискивания, шутливая имитация полового акта, а потом... Пятиминутное молчание... Потому что стало вдруг действительно приятно... Альбина улыбнулась, и увидела, что Алексей тоже чему-то улыбается. Видимо, и ему в голову пришли какие-то воспоминания. Там же, в её плоти, его хуй твердел, и они вновь продолжали прерванную сюиту, всё сильней прижимаясь друг к другу, окутанные общим теплом, счастливые, как в сказке. Она засовывала свой палец в его задний проход, он в её, они долго и со стонами истязали себя, потом вынимали пальцы, измазанные гавном, облизывали их, потом яростно целовались. Лишь бы эта ночь не кончалась никогда! Порой он сжимал её ляжки или грудь с такой нечеловеческой силой, что она чуть не теряла сознание от боли. Но это была сладкая боль. И она просила его, чтобы он её ударил. Сильней, ещё сильней! Алексей бил её в лицо, хлестал по щекам, грудям. Счастье переполняло её. Она готова была