Слушайтесь старших

нему из своего родного городка на время учебы. Дедок был веселый и радушно принял нас, а спал он на кухне на раскладом кресле. Он так же добродушно, разложил мне диван и постелил, выключил свет и пожелал спокойой ночи.

Я дождалась, когда он закроет дверь за собой и стихнет шум. Я скинула джинсы и водолазку, залезла под одеяло. Пол часа мучений и я поняла, что не усну, поэтому сняла белье, сунула под подушку и укрылась до шеи. Сосем другое дело, я сразу почувствовала привычную свободу и не заметила как провалилась в сон.

Но не на долго. Дверь тихонько скрипнула и в комнату вошел дедушка, дядь Витя, как его называла Ксюша. Он прошагал мимо дивана, на котором я спала и сел у изголовоья на большое мягкое кресло и зажег лампу висящую рядом с ним на стене. Я не поняла, что происходит и приподнялась.

— Ох, внучка! Я и забыл, склерозник старый, я то... — замялся он.

И мы оба уставились друг на друга. Дедуля был конечно хорош, но и я дурочка, не замечая ничего, вылезла из под одеяла, сверкая своими сиськами в тускло-желтом свете лампы. Дядь Витя уставился на них и на морщинистом лице расплылась ехидная улыбка.

— Ой, простите, — прошептала я и быстро прикрылась подушкой.

— Брось, — махнул он рукой, — Старого деда что ль застеснялась, хе-хе. Грудка еще совсем молоденькая, спелая, налитая. Помню бабку свою, эх она красавица была в молодости то, и задница и сиськи во! — размахивал он руками, изображая формы в воздухе.

Он был такой милый дедуля, еще милее, чем показался мне в первый раз, как родной, особенно сейчас, застав меня в таком положении. Я убрала подушку и выпрямилась, хвастливо выставив сиськи.

— Ай, какие, — улаблся он и гладил свои усы.

Мне было неловко и приятно одновременно. Я чувствовала, что так нельзя, что это бесстыдно, но было так хорошо и свободно, как дома. Дядь Витя отложил книгу, которую принес с собой и пересел ко мне на диван.

— Так поди и жених уже есть? — тихо спросил дедушка, положив руку мне на коленку, укрытую одеялом.

— Нет, — засмущалась я.

— Как? Уже не маленькая, пора, мать, пора...

Я смущенно улыбнулась, ничего не ответив. Он без разрешения протянул руку и ущипнул мой сосок двумя грубыми сухими пальцами. Я замерла от такой наглости, но никак не отреагировала.

— Твердые, острые еще, вот когда ребеночка родишь будет уже не то совсем! Так что гуляй пока все при тебе, поняла? — строго, но с улыбкой говорил он.

Он отпустил сосок, уже занывший от боли, схватился за сиську у основания и сжал ее, затем взял так же и вторую. Его нестриженые ногти уже исцарапали мою грудь и сосочки, я не выдержала и убрала его руки.

— Ох мать, грудки с кулак, а такая боязливая, так с мужиками нельзя, ты это запомни. Ну ка, покажи деду задницу!

— Зачем это?

— Да не бойся ты пердуна