Любовь Андреевна и сексопатолог

так что мне приходилось закрыв дверь на замок, спускать до колен трусы и нагинаться «раком», чтобы мой молодой друг мог облегчиться во время обеденного перерыва. Каждый раз после семяизвержения, я сразу не разгибалась, а продолжала стоять в той же позе-Валера знал что еще надо обязательно сделать, и что кстати ему очень нравилось. (Специально для — Он доставал чистый носовой платок и растянув его за концы, как прокладку всовывал между половых губ, чтобы его любимая начальница не вымазала свои трусики и ей не пришлось сразу бежать в дамскую комнату подмываться.

Дома я вытаскивала его и бросала в коробку для грязного белья. Вскоре там накопилось до двух десятков таких желтоватых от спермы и мочи, ссохшихся тряпочек в которых распознать носовые платки можно было с большим трудом. Хорошо отстирав и затем отгладив, я подумала и положила их в тумбочку своему мужу Пете, которыми он с удовольствием стал пользоваться.

Я специально пока не показывала никому своих приобретенных новых способностей и ждала окончания курса «реабилитации» в клинике, который уже подходил к концу. Конечно можно было бы и еще походить на «тренировки», но это это стоило денег (клиника то частная) и я благоразумно решила остановиться на достигнутом. Когда на последнем приеме доктор вставил в меня цилиндр прибора и включил измерение давления мышц влагалища-раздался писк зуммера. Валентин Петрович поднял на меня глаза и с недоумением сказал: «Зашкаливает...»

Кажется моя ласковая и гостеприимная «кошечка» превратилась в грозную «лохматую барракуду», но... как говорится, «это совсем другая история».

Всегда ваша, добрая и нежная Любовь Андреевна
Таказуко