Дикие дети

Она сама пришла к нему и не потому совсем, что хотела его увидеть, а потому, что ей всего-навсего нужна была книжка с рассказами Зощенко.

Ромка открыл ей дверь. До чего же мила!... глазки пуговки, тонкие пальчики, нежные запястья, сексуальность и прелесть во всем ее существе. Поздоровались, сели пить чай. Она медленно глотала необыкновенно вкусные обжигающие капельки. Разговор был как всегда сумасшедшим. Слова мазками ложились на его разноцветное полотно: воспоминания, смех, изменница-правда, мечты.

— Почему я не познакомился с тобой раньше него? — прищуренные голубые глаза смотрели на нее, логово правды.

— Ромка, ему уже нет никакого дела до нас: мы с ним расстались и вы больше не общаетесь, — пережитки прошлого, болезненные уколы памяти.

Знакомы давным-давно, очень хорошие друзья. Говорить могут о чем угодно: о философии и сексе, литературе и болезненном состоянии во время менструации. Раньше с ними был еще один человек — Игорь: ей бывший любимый, ему бывший друг. Сколько всего переделано, пересказано в этой квартире... И, помнится, каждую ночь, оставляя уставшего Игорька в объятиях подушки, она бежала к Ромке, чтобы слушать и говорить, говорить, говорить...

Cлова растворялись в воздухе, украдкой прижимались друг к другу...

У Ромки — подруга Лена. Девчонка всей его жизни. Первый раз нечто похожее на чувство. Восторг, внезапный взлет над землею обыденности... Лена... У нее влюбленность, теплота. Где-то там за 1000 километров от дома в Москве в огромном доме с котом, компьютером и любимой дочкой.

— Сказочник он, — говорит она, — волшебник..

Рассказывает Ромке о Москве, о чувстве, о роли загнанного зверька в узком промежутке, о своей ненужности там и здесь, о великолепии столицы и боли от мизерности своего существования.

Ромка говорит о Всем-Ленкам-Ленке, о половой близости всегда после значительной дозы алкоголя, о желании настоящего чувства, о добре и справедливости...

— Почему же мы не вместе??? — спрашивают глаза друг друга, — почему у каждого своя жизнь, свои слабости, радости и обиды?

У нее — мечта вернуться в Москву... а сейчас — слиться с Ромкой в этой кухне с клетчатыми обоями, прокуренной, душной... мгновение и в вечность.

У него в голове телефонный звонок в Ленкин город, и в тоже время не отпускать бы ту, которая рядом, чей высокий голосок поднимается к потолку.

Жара...

Она улыбается и смотрит на себя в зеркало — как хороша снимает пиджак. Ромка застывает как вкопанный: до чего ж мила!... и забывает, что обещал проводить ее домой.

Знакомая кровать, ставший почти родным запах подушки. все происходит само собой. Память как будто уничтожает целый кусок времени, переход из кухни в комнату, на кровать. Сказанное вмиг забыто. Ромка жмет ее к себе, к своей груди и шепчет:» У тебя есть Колька, а у меня Ленка...» А она дрожит в его руках, ощущая себя нужной на мгновение, на секундочку.

Ночь бесконечно длинная танцует, смешивая мир вокруг.

Руки выгнуты лебедями, ноги согнуты, чуть раздвинуты, как холмы колени. Глаза закрыты... Ах, какая шейка... Теплая, тонкая, бьется на ней узенькая жилка. Пальцы гладят плечо,