Плохой мальчик

как член, внутри, только что лишивший меня девственности, кажется, становится еще тверже, — Была...

И, двинувшись, ему навстречу, прошептала:

— Но ради бога, ставь стопу нежнее:

Ведь ты ступаешь по моим мечтам.

И вечность спустя мерный ритм, захвативший нас, перерос в волну наслаждения, разбившую на осколки, и унесшую в небытие все беды прошлого. Я, охрипшая от стонов, и с губами, распухшими от поцелуев, лежу, прижавшись к моему любимому, и чувствую, как его ловкие пальцы блуждают по моему телу, заставляя вновь разгораться утихшее было пламя.

— Одного не пойму, как ты вдали от родительской опеки и будучи красавицей, умудрилась остаться девственницей, — пальцы, наигравшись с моими сосками медленно, но неотвратимо спускаются ниже. Моя рука, пытающаяся ограничить доступ к «запретной зоне» мягко перехватывается. Наконец, они достигают «киски» и хлынувшие оттуда волны наслаждения мигом гасят последние попытки моего сопротивления. Снова начинаю постанывать.

— Неужели все мужчины вокруг были слепыми евнухами? — ласкающие меня пальцы исчезают, но прежде, чем я успеваю возмутиться подобным предательством, член Олега плавно входит в меня, даря ни с чем не сравнимое чувство. Выгибаюсь ему навстречу.

— Возможно, дело не в них... Дааа... Просто мне было кого ждать эти годы... Кого-то, кто вручил мне все,... Все, что у него было... Свои мечты,... И попросил сохранить их... Для него... Для нас...

Свадьбу мы сыграли через месяц, объявив моему отцу о данном желании на следующее же утро. Когда бедный папа, оборвавший все телефоны в попытках выяснить, куда подевалась его обычно такая умненькая дочурка, наконец сумел дозвониться, то первая фраза, которую он услышал была: «Пап, привет, у меня все в порядке, мы с Олежкой хотим пожениться через месяц». Кажется, только обстоятельный, почти на пол дня разговор отца с Олегом спас меня от отправки обратно в Англию. И на этот раз — точно в психушку.

С тех прошли годы, чистые и светлые, не омраченные ничем, кроме мелких житейских неприятностей, зато наполненные морем счастья. У нас подрастает сын, такой же серьезный и темноглазый как его отец, а скоро — будет дочка. Олег шутит, то она наверняка будет похожа на маленькую, взбалмошную рыжую ведьмочку, так что лучше заранее прятать все метлы.

От друзей я иногда слышу, что мой муж — жесткий, иногда даже жестокий человек. Я киваю и с умным видом говорю, что его работа обязывает быть жестким. Но на самом деле даже не могу представить Олежку таким. Может быть, когда-то давно,... или сейчас, если кто-либо посмеет угрожать его близким. И тогда моя память невольно возвращает меня на разбитую улицу, в горнило короткой схватки без правил, где каждый удар — насмерть. Он действительно сумел измениться с тех пор? Или же всегда был таким, и наша встреча просто смыла все наносное, как кислота очищает чистое золото.

Впрочем, не важно. Важны лишь наши мечты.