Зеркало

крючков, моток лески и бензиновая зажигалка. Не знаю, пригодилась бы она старику, но я решил взять ее, если понадобится зажечь фонарь, который я приметил над дверью лачуги. Так же из кармана хитро высовывалась бутылка Скотча, которую я прихватил из привезенного с собой запаса спиртного, так как не доверял местному разливу. Я подумал, что она не помешает, так как именно хороший виски как никогда располагает к теплой и незамысловатой беседе.

Старик встречал меня прямо на пирсе, призывно помахав рукой и улыбнувшись беззубой, но весьма широкой улыбкой. Я помахал ему в ответ и ступил на дощатый настил пирса. Мы вышли со стариком на самый край и сели, свесив ноги над морем. Он поблагодарил меня за принесенные подарки, а особенно за крючки, так как давно не видел подобной роскоши, используя лишь кусочки отточеной проволоки в качестве наживки. В ответ на мои подарки, он дал мне старое полупротертое зеркальце в серебряной оправе, объясняя, что оно ему уже все равно не к чему. Старик с недоверием взглянул на бутылку Скотча, но затем придвинул ко мне две полурассохшихся, но вполне еще пригодных деревянных кружки, зачем то стоящих на краю пирса. Он объяснил мне, что обычно наливает в них воду, когда идет рыбачить, так как на море вода расходуется очень быстро. Мы выпили за его здоровье, и он, немного помолчав начал свой рассказ. Я за ранее прошу прощения у тех, кто, возможно, уже слышал эту историю, так как мой пересказ может быть далеко неточен, но, по крайней мере, я постараюсь не упустить не одной важной детали из повествования.

«В одном старом отеле на отшибе этого города,» — начал он, — «на втором этаже жила женщина. Она была в том возрасте, который уже не поддается у женщин точному определению. Иными словами, ей было где-то между тридцатью пятью и пятьюдесятью. Она не была красива. Но было в ней что-то завораживающее, и когда она иногда спускалась вниз к портье, чтобы заказать телефонный звонок в Польшу, все вокруг поворачивали головы, провожая ее заинтересованными взглядыми, полными интереса и желания выяснить историю этой персоны. Но никто так точно не знал, кто она, откуда родом и чем занимается.» Тут старик закашлялся и я постучал его по спине. Он благодарно улыбнулся и отхлебнул еще немного виски. «Эта женщина никогда не читала газет, будто не интересуясь, что творится в окружающем мире. Она почти постоянно проводила время наверху в своем номере. Он был невелик: одна комната, в которую едва помещались двух-спальная кровать, туалетный столик с большим зеркалом, которое практически всегда было завешено и ее дорожным саквояжем, наполовину расрытом и выпотрошенным. На столике были разбросаны в беспорядке косметика и флаконы духов, с потертыми этикетками, а покрывало кровати было полуоткинуто.» Старик вздохнул и в задумчивости постучал ногой по старой покосившейся свае пирса.

«Целыми днями эта женщина сидела на кровати, перечитывая много раз подряд три