Сестра

за дверь шкафа, тянулись для него вечностью. Он не мог понять так ли он разглядел или больше додумал, как было прекрасно ее тело: небольшие груди уже не девичьи, но еще не женщины, гладкий плоский животик, переходящий в красивейший на земле треугольник, который венчали девственные губки с еле видным разрезом, ее ноги такие стройные — это было идеальное тело, и пусть ее губки были в мелких волосиках, это придавало определенный шарм. Ничего не сказав, он вырвался из комнаты, сел возле нее на пол, обхватив голову руками, и твердил только одно слово: прости.

На глаза наворачивались слезы, как он ее испугал, и как теперь они будут смотреть друг другу в глаза, как будут разговаривать друг с другом, после этого — после самого красивейшего момента в его жизни. В голове лишь эти две секунды, как она красива, его член начал подниматься, что сказать, он мужчина, осознав, что он возбуждается от своей сестры, он резко ударил себя в пах и завизжал от боли. На его крик выбежала сестренка, она была уже одета, в свою обычную домашнюю одежду, трико и футболка, взглянув на нее, он увидел, что и ее глаза были заплаканы, встретившись с ними он протянул: извини, все еще корчась от боли, ей он сказал, что споткнулся. Она простила, попросив стучаться впредь, сказала, что ничего страшного не произошло, но в голосе уже чувствовался холодок. И дальше все, как по накатной, она перестала смотреть на него сидя за столом, времени поболтать уже не было, лишь изредка пересекались в квартире, а он не хотел настаивать. И вот уже неделю, он не знает покоя, то ее тело перед глазами, то мысли о их размолвке, вызванной всего одним мгновеньем. Каждый раз, как в его штанах происходило движение при мысли о его ангелочке, он вставал под холодный душ, или истязал себя иначе, тем самым отвлекаясь от греховных мыслей.

В эту ночь он все же уснул, к 5 утра, проспав и забив на школу, вот уже третий день подряд, родители тоже заподозрили не ладное, но благо он не выходил никуда, иначе бы они подумали, что он наркоман. А родители поняли, что мальчик влюбился, и любовь его несчастна, но не знали в кого, и сестренка не понимала, точнее, делала вид. Отец пытался поговорить, но тщетно.

Вечером этого же дня, все собрались на сем совет и заставили его дать обещание, что он пойдет в школу завтра утром, она снова не смотрела в его глаза, то опуская их, то переводя в никуда.

Придя с уроков, по привычке подошел к ее комнате, и хотел было постучать, но услышал ее всхлипы, она плакала, по нему ли, или опять получила двойку и не знает, как сказать, было уже все равно, его любимая плачет. Он лишь для вежливости постучался, и сразу открыл дверь, она сидела на полу, спиной упершись в кровать, лицо закрыто