Заплатил налоги? Спи спокойно

опустилась зима, зима, зима».

Строки были совершенно незнакомые, но очень красивые. Фермер сначала даже потерялся, но затем осторожно сказал:

— У меня мало чего есть, мисс.

— Ах, — вздохнула девушка, — в этом ли счастье? Маленький домик, русская печка, пол деревянный, лавка и свечка. Котик-мурлыка, муж работящий, вот оно счастье — нет его слаще.

Сердце Питера пропустило удар и заработало, как недавно купленный движок трактора. Несчастный даже испугался, что заморская красавица услышит этот четырехтактный стук и подумает невесть что. А барышня меж тем продолжала слать заокеанскому кавалеру черные крючочки:

— Не жалею, не зову, не плачу. Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Питер понял: вот оно. Долгожданное счастье любого мужчины.

Через неделю тесного общения фермер решил форсировать события. Своей избраннице по имени Ангелина он прямо предложил приехать к нему.

— У меня мало денег, — объяснил жених, — но ведь счастье не в них.

Девушка помолчала и ответила через три часа.

— Милый... милый мой. Наша страна находится в кольце врагов. Мы обложены санкциями, выезд за границу почти запрещен. Нужны огромные взятки, а я... Я потеряла работу.

Сердце Питера похолодело. Его затуманенному любовью взору представился лютый холод, в котором бродят неоприходованные медведи и беспризорные тигры. Вечно пьяные русские «мужики» в потных ватниках и грязных ушанках пытаются изнасиловать его красавицу. Вот-вот и ей придется отдаваться за стакан молока на ужин. Этого фермер вынести не смог.

— Я дам тебе денег на поездку, — отчаянно отстрочил он ей письмо, — тебе хватит на все. Только приезжай поскорее.

— Хорошо, — прошелестело в ответ. — А за это я тебя поцелую. Вечером.

А вечером экран подарил фермеру Рай.

«Я целую тебя, Питер. Растворяюсь в поцелуе, таю, как снежинка. Твои мозолистые руки гладят мою спину. Сначала нежно, потом сильнее. И вот ты уже прижимаешь меня к своей широкой сильной груди. Я слышу, как бьется твое доброе сердце. И мое бьется с ним вместе.

Ты снимаешь с меня белую шелковую блузку и белый лифчик. Твои обветренные губы захватывают в плен мой нежный сосок, и твой язык играется с ним, как с чупа-чупсом. Мне так приятно, что я не могу сдержаться и издаю стон в твои густые темные волосы»

Здесь Питеру пришлось взять тайм-аут и пойти выпить виски. По разным причинам. Первая из которых была теснота в домашних джинсах. Вторая — легкое недоумение, вызванное описанием самого себя. К слову сказать, ладони у фермера мозолистыми не были. И грудь широкой тоже. Да, и вообще, он не отличался крупными габаритами. Был он слегка за сорок возрастом, лысоват и с небольшим пивным животиком. Но принятое виски сделало его отражение в зеркале краше. Он подтянул брюшко; несколькими резкими движениями взлохматил остатки когда-то роскошной шевелюры и постарался придать лицу загадочное выражение. Несмотря ни на что, у него все получилось, и он поспешил к своей мисс. Навискаренное фермерское сознание почти отключилось, и рука сама полезла в штаны.

«А потом... потом твои губы спускаются по моему животу все ниже