Неожиданные аспекты топографии

и глядя на меня.

— Динара, всё снимай! ­ — крикнул я, хватая у неё из рук джинсовку и кидая на верёвку. — Я тоже сниму, иначе заболеем! Не бойся, смотреть не буду.

Отвернувшись, я быстро раздевался, развешивая сырое. Разулся, вылил воду из ботинок, поставил их вверх подошвой на плиту.

— Я всё... — услышал за спиной.

Обернулся. Динара стояла, прикрывая ладошками грудь и низ живота. Бросив на меня быстрый взгляд, она снова опустила голову.

— Так, — я поднял с земли кусок картона от упаковки какой-то бытовой техники, бросил его на трубу, лежавшую в закутке, где мы обедали. — Садись сюда, здесь ветра нет. Будешь обсыхать.

Сам торопливо снял трусы, отжал их и кинул на верёвку, мазнув взглядом по небольшим чёрным трусикам, висевшим рядом. Повернулся. Динара сидела на картонке, всё так же прикрывая грудь и скрестив ноги. Картонка была невелика, вдвоём рядом не поместиться. Ничего, постою.

Но Динара, видимо, поняла это и торопливо сказала:

— Я сейчас немного посижу и поменяемся!

— Сиди-сиди, не выдумывай, — я махнул рукой, вторую держа как в футболе во время штрафного. — Я постою.

Ещё минут через пять я вынужден был признаться себе, что стоять на земле и сидеть на трубе — не одно и то же. И решил попробовать.

— Динара, давай по-другому сделаем. Я сяду на картонку, а ты мне на колени. Так мы оба будем сидеть. Ну и друг друга немного согреем.

Динара посмотрела на меня, потом покраснела. Потом выдавила:

— Я не знаю... Я смущаюсь...

— Я тоже, — сказал я, чтобы её успокоить. — Обещаю вести себя прилично.

Девушка кивнула, глядя на меня и часто моргая.

— Встань, — сказал я. Она неловко встала на трубу, прикрываясь. Я забрался на трубу и сел на картонку, уже немного мокрую.

— А теперь аккуратно садись, — сказал я, глядя на Динару.

Она сделала по трубе малюсенький шажок ко мне, стараясь не смотреть на меня. Стала приседать. Присев, поняла, что дальше из этой позы ничего не получится. Бросила на меня отчаянный взгляд.

— Так, я не смотрю, — сказал я, закрывая глаза. — Садись нормально.

Динара опустилась, сев ко мне спиной. Я открыл глаза. Её напрягшаяся шея была прямо перед глазами.

— Не волнуйся, — сказал я ей. — Ничего страшного больше не случится. И я никому не расскажу.

Она вздохнула, обхватив себя руками.

— Динара, — позвал я её. — Прижмись ко мне спиной.

Она чуть расслабилась, позволяя себе привалиться ко мне. Чтобы скомпенсировать изменившуюся нагрузку, я обхватил её спереди. Она снова напряглась.

— Динара, — негромко сказал я почти ей на ухо. — Послушай меня, девочка. Я ни за что. Не причиню тебе. Вреда. Поверь, я не такой.

Она слушала меня, постепенно расслабляясь. Потом негромко сказала:

— Я так испугалась, Денис. Я люблю воду, это правда. Только плавать не умею. В детстве не научилась, а потом тоже.

— Это несложно, — сказал я, ощущая под руками её живот, одновременно и мягкий, и плотный. — Если захочешь, научу потом.

Она снова вздохнула, немного пошевелилась. В закутке почти не было движения воздуха