Трофей. Часть 3

день, и непрерывно говорят, сколько же им надо, чтобы наговориться? — и она вышла из шатра и свернула в ближайшую тень.

Над головой сияло звездное небо и яркий, четкий месяц, вокруг потрескивали костры, негромко звучали голоса — часовые перекликались, кто-то ритмично скрипел в траве. Роксана вспомнила свои ночи во дворце — точно такие же, как дни. Всю жизнь в стенах, небо только кусочком из окошка, лошади — только вымытые с шампунем, с дамским седлом, не дальше парка. Люди, живущие по книжкам про этикет, как и она ещё совсем недавно.

А ещё Роксана вдруг вспомнила про свою свадьбу. Сбежав, вернувшись к отцу и своему положению, она получит и прежние обязательства, и отказаться ей не дадут — это испортит её репутацию. И вдруг девушку пробил холодный пот при мысли, что она окажется на всю жизнь связана с жеманным и глупым человеком, который никогда — вообще никогда — не сможет даже понять мир вне стен дворца...

Роксана невольно обернулась. Ей захотелось вернуться к Мике, лечь рядом, позволив теплому детскому тельцу прижаться к её спине, и заснуть. Просто перестать сопротивляться, и позволить Дагору изменить её жизнь...

Ну а дальше? Ну он вернется, поставит её на четвереньки голой...

По всему телу прошло возбуждение. Не так.

Вернется Дагор, снова начнет дрессировать её, и рано или поздно своего добьется. Да, если думать об унижении в общем, а не о конкретных действиях, которые её так возбуждают, получается куда лучше.

Так вот, вернется Дагор, и у неё не останется выбора. Поэтому лучше уйти сейчас. Даже плохой выбор — лучше его отсутствия. В конце концов, не вечно же она будет принадлежать своему статусу, тем более, после свадьбы статус повысится. Нелюбимый муж — да полно, сколько счастливых пар она видела за свою жизнь? И ничего, живут. Она возьмет власть в свои руки, и не даст держать себя в башне. Дел в мире полно.

Так Роксана преодолела минутную слабость, и осторожно, крадучись, двинулась в сторону от центра лагеря. Первого часового она заметила, когда он повернул голову на изданный ею шорох. Вся ночь была полна шорохов, но он заметил именно её. Девушка замерла. Прошло несколько минут, прежде чем он успокоился, и перестал прислушиваться. Медленно и очень тихо Роксана отодвинулась, и попыталась обойти его, но вскоре наткнулась на следующего. Он подошел посмотреть, и нашел её.

— Ты что здесь шарахаешься?

— Гуляю, — огрызнулась Роксана, — занимайся своим делом.

Почти до рассвета она бродила по лагерю, но не смогла найти способ убраться незамеченной. Хотела отвязать и напугать лошадей, чтобы удрать на одной из них, пока остальные поднимают суматоху, но коновязь тоже сторожили.

Наконец, уставшая и разбитая, Роксана вернулась к женскому шатру, и хотела проскользнуть внутрь, когда услышала за шатром вздох и еле слышный стон.

— Я заберу тебя себе, — прошептал тихий мужской голос, — никто не коснется тебя, кроме меня...

— А если тебе не разрешат?

— Да почему бы мне не разрешили, разве не для того мы захватывали женщин, чтобы