Боцман. Конец Холостячества

В один «не очень» день заходит Боцман в нашу каюту и по озабоченному лицу стало понятно, что на этот раз наш «половой авианосец» окончательно влип.

— Обе забеременели. Грозят тюрьмой за изнасилование.

— Да у тебя вся твоя е*ля — сплошное изнасилование. Вся гинекология — все твои клиентки.

Гробовая тишина застыла вязким воздухом предстоящего несчастья.

Ни одна партнерша не хочет делать аборт, если хоть одна «поймает» его мужья, другая автоматом сажает его за решетку за изнасилование. Оба семейства уже откопали топоры войны и были готовы биться до конца.

Неофициальный совет «старых капитанов» вынес окончательный вердикт:

— Твоя вольная жизнь закончилась. Еще не создано таких презервативов, чтобы могли выдержать твой отбойный молоток. Но в этом и есть твоя сила!

— Клин клином будешь вышибать. Ведро сметаны и ведро шоколада. Еще килограмм грецких орехов.

— Каждую неделю? Что-то маловато...

— Для такого проглота как ты, — каждый день!

— Твое тело самое длинное в мире — начинается ртом и заканчивается членом.

— А ноги?

— У тебя член длиннее ног...

— Е*ать днем и ночью обоих! Кто выдержит — твоя жена!

Виновник задумался и задал достойный вопрос:

— А в бассейн можно будет ходить?

Мы рухнули от смеха. Вот что значит силач — двух баб ему мало!

— Ты еще одну рабочую точку застолбил? Что-то в твой любимый тренажерный бабы валом повалили. Какой-то приколист повесил на доске объявление о бесплатной разработке женской груди. Обращаться к тебе.

— Ха-ха-ха

* * *

Прошло время, видим довольное похудевшее лицо Боцмана:

— Пришел к «пышке». Она радостная, лезет целоваться.

— Ты мой, к ней не ходи. Я тортик купила.

Пошел на кухню. В холодильнике «тортик» размером с пачку сигарет. Сели пить чай.

Открывает свой громадный шкаф, а там барахла... Спрашиваю:

— А это что у тебя?

Мол, костюмы для ролевых игр, хочешь, типа поиграть со мной?

Смотрю, ремень неслабый с наручниками и прочная застежка, дырки в два ряда. Это твой ремень?

— Хочешь, поиграем, ты — бандит, а я — полисвуман?

— Валяй! — говорю. А сам про секс ни слова.

Одела фуражку, черную одежку с голыми сиськами. Какие-то черные блестящие сапоги на высоких каблуках. Вижу, как возбудилась, соски встали, глаза заблестели.

— Ты будешь бандитом. А я буду держать тебя в тюрьме.

— А мне одежду? Я же зэк!

— Ты будешь голый зэк! А зэки всегда носят татуировки.

И стала мне фломастером татушки рисовать по всему телу. Пока я лежал голяком на ковре из овчины, и она ползала по спине, я еще мог терпеть, как она сиськами меня «подметала».
— Переворачивайся! Давай живот!

У ней глаза сразу по восемь копеек...
А у меня Останкинская башня как снегурочка, вся в шести, и красная растертая шерстью з*лупа, как прожектор перестройки.

Села мне на колени, чтобы очистить член, стала по шерстинке снимать, такой наступил балдеж...
Потом языком облизывать. Не выдержала, села верхом. Попрыгала. Соскочила как *бнутая.
— Я же беременная!
Доразрисовала мою грудь уже на стуле, тоже без трусов, на моих коленях.
— А что, китаский работник Х*й так будет без красоты?

Накрасила з*лупу каким-то кремом. Стало пощипывать.
—