В заброшенном парке

Полуночный пустой парк. Мы идем по пустым аллеям — ныне середина недели, и тем, кому завтра вставать, уже спят в своих душных квартирах. Говоря о каких-то пустяках вроде книг и музыки, мы уходим вглубь, куда и днем-то мало людей заходит.

Но нам можно, мы местные, мы знаем здесь каждую дорожку. И по неприметной лестнице мы спускаемся в темноту. Туда, где из-под известняковых плит бьет родник.

Огни горят где-то вверху, и здесь, у родника только их отблески.

И если кто-то, подойдя к краю обрыва, посмотрит вниз, он наверняка не услышит и не увидит нас.

Мы все также говорим о пустяках. А разве есть смысл говорить о серьезном ночью? Я полусижу на холодном граните ограждения. Девушка прохаживается туда и сюда, рассуждая о чем-то. На секунду она останавливается напротив меня, и мне этого хватает. Мои руки ложатся на ее талию, привлекают к себе. Я вижу ее немного растерянные глаза и впиваюсь губами в ее губы. Слова не нужны, когда есть поцелуи.

Мы целуемся страстно, и мои руки исследуют ее тело, скользят по тонкой ткани платья, под которыми — упругая плоть, тесемки бюстгальтера, резинка трусиков, их ткань.

Я наношу короткий шлепок по ее ягодичкам. Девушка вздрагивает, коротко взвизгивает, но поцелуй продолжает.

— Тебя надо ремнем или ладонью? — шепчу ей на ушко.

— Надо ремнем... Но лучше ладонью.

Я расстегиваю свой ремень и вынимаю его. Им связываю руки девушки за ее спиной. Еще мгновение — и я сижу. Ее бедра на моих коленях, но грудью и ножками она лежит на холодном граните. Я поднимаю подол ее платья, обнажаю ее попу, затянутую в черные тоненькие трусики. Они — знак того, что происходящее меж нами — не случайный акт, и она согласилась на это, собираясь сюда.

И я наношу ладони по ее попке. Девушка отзывается на удары, вздрагивая и вскрикивая. Здесь темно, и я лишь могу догадываться, как к ее коже приливает кровь, я слышу ее дыхание — неровное и глубокое. Наношу удары опять и опять, и ответом мне становятся стоны.

Сдвинув трусики чуть в сторону, я проникаю в нее. Она горяча и влажна, мои удары определенно пришлись ей по вкусу.

Время позднее. Надо все же заканчивать эту прогулку. Поставив девушку на колени, я освобождаю свой член и направляю его в ее ротик. Она послушно его принимает. Руки девушки по-прежнему связаны за ее спиной, и я трахаю ее в рот, словно это еще одно влагалище. Я придерживаю ее за волосы так, как в другой позе придерживал бы за бедра.

Она в моей власти, она игрушка, едва отвечающая за свои действия. Это заводит — член стоит твердо, и скоро я ощущаю оргазм. Едва успев вынуть член из ее рта, я кончаю.

Моя сперма ложится на ее веснушки, на очки, волосы. Девушка выглядит чуть обиженной, но я глажу ее волосы, и, когда она поднимается, целую.

После, мы возвращаемся через парк, снова говоря о глупостях.

Ее руки по-прежнему связаны, а на лице высыхает