на небольшой промежуток времени забросили в кабину и на лобовое стекло ненавистного вертолета столько нечисти, что обалдевшие летчики немедленно сделали резкий вираж в сторону, при этом чернокожий от перегрузки выронил свой арбуз, что вызвало сильный прилив энтузиазма у личного состава.
Товарищ командир, вас к аппарату! — через час раздалось в боевой рубке после противозенитной атаки личного состава подручными средствами.
Лицо капитана 2 ранга посерьезнело и он, раскачиваясь, пошел в рубку связиста.
Оттуда он вышел еще более серьезным, но встряхнулся и подмигнув, сказал старшему помощнику.
— Скажи, Михалыч, как этого гада! Сразу ноту протеста нашим штабным крысам в Москву направили — командир вашего корабля неправильно утилизирует испорченные продукты!
С тех пор на вертолетной палубе так и стоял ящик с осточертевшими апельсинами и команда стрелков выбегала по боевой тревоге, но никто уже не ел арбузы над головой наших моряков и не улыбался белозубой улыбкой.
Вертолеты облетали этот корабль в пределах недосягаемости полета овощного снаряда, подумав, грешным делом о страшном бактериологическом оружии коварных русских, и наверное, соскоблив плевки наших перегнивших плодов, аккуратные янки посылали их в пробирках в строго засекреченную лабораторию для анализов, чтобы еще раз обвинить русских в коварстве и вероломстве.
В последний день совместного плавания когда уже большой противолодочный корабль стал уходить за горизонт от авианосного соединения, вдруг на небе появилась точка, которая постепенно выросла в знакомый силуэт двухвинтового Си Кинга, улыбающийся негр на длинном конце спустил на вертолетную палубу громадную сетку апельсинов с надписью на русском языке:
«Русскому командиру от американских моряков.»
Роберт Маттью, который любит арбуз.
— Запомнил, все — таки, — сказал командир, — полюбил наши — то огурчики, мать его так раз — перетак и еще вот так и сяк, в рот ему кило печенья и ведро тухлых огурцов! (Свободный перевод ненормированной морской лексики).