В старом городе

стискиваю мягкое тело под ними. Руки сами ощупывают треугольный холмик тела. Но вот они тянут лямки на бедрах Ольги и развязывают их одну за другой.

Решительное движение — и клочок ткани отброшен. Взору моему открывается зрелище, от которого был бы без ума любой мальчишка. Покрытый светлыми волосками треугольный холмик между ног...

Ладонь моя накрывает его весь, а глаза смотрят на лицо Ольги. Даже если она сейчас и проснется — назад хода уже нет. Мне не успеть привести в порядок ее одежду, да и сам я этого не хочу. Однажды познавший...

И вот я делаю то, о чем раньше только мечтал, сидя на уроках. Я глажу одной рукой холмик Олиной груди, пальцем трогая кнопку ее соска, а другой — ее зверька. Пальцы на ее треугольном холмике смелеют и начинают спускаться ниже, изучая новые пространства. Ее ноги раздвинуты и не мешают мне.

Я нащупываю края щели у нее внизу. Это, наверно, место, через которое девчонки по-малому... Палец мой углубляется в нее, спускаясь одновременно ниже. А между ног у нее совсем гладко и тепло.

Друг мой совсем обезумел, одну руку пришлось оторвать от девчоночьей груди и положить на него, поглаживая. Вот это было здорово! Мне давно уже не было так здорово, даже когда теребил его, представляя себе голых девчонок.

Пальцы мои, что лежали на ее зверьке, дрогнули и внезапно погрузились в нее! На чуть-чуть, но этого мне хватило. Рука на друге почувствовала его дрожь, и я еле успел повернуться к стене — такой залп он выдал!

Я обессиленно лег на спину. Через некоторое время собрался с силами и завязал все лямочки купальника Ольги назад. Застегнул кофту, опустил подол юбки.

Вот что странно — неужели она совсем ничего не чувствовала, пока я ее трогал? Ведь рука моя была даже в ней самой, гладила ее зверька...

Наверно, она все-таки сильно устала.