Вечерний забег

Но бинт нашелся.

Не показывая ей палец, я взял бутылку с водкой и попросил ее: — Зажмурься, я сейчас залью ранку водкой, немного пощиплет.

Она крепко закрыла глаза. Капнув водки на крошечную ранку, я быстро забинтовал ее пальчик.

— Ну, вот и все можешь открыть глаза, — сказал я, продолжая держать ее за руку. — Можешь открыть. Уже все.

И не удержавшись, наклонился, и едва коснувшись к ее ярким и упругим свежим губам, поцеловал молодую женщину. Она смущенно покраснела и, гибко отпрянув от меня, легко скользнула мимо меня к столу.

Избегая, смотреть друг на друга, мы выпили по еще стопочке, безмолвно решив растянуть водку, что бы иметь повод дольше посидеть наедине. Мы сидели напротив друг друга, и делали вид, что не замечаем, как соприкасаются наши колени. Волнение все больше охватывало мою душу.

Дрожащей от волнения рукой я налил себе и девушке выпить, вылив почти всю водку. Мы выпили, понимая, что делаем это с определенной целью, «облегчить взаимопонимание». Выпитая водка благодатно действовала на наши напряженные нервы. Я закурил.

— Дай и мне, — слегка осевшим от волнения, охрипшим голосом, попросила Надя.

Она взяла сигарету, и, прижавшись грудью к столу, склонилась к моей зажженной зажигалке. Мои глаза невольно остановились на ее смятой о стол соблазнительно округлой груди.

Все безмолвно решилось между нами, пока мы сидели за столом. Надя осталась со мной и этим, как бы дала свое молчаливое согласие на предстоящую близость. Стесняясь, взглянуть друг на друга, мы с Надей излишне сосредоточенно дымили сигаретами.

Набравшись решимости, я встал, и щелкнул выключателем. Маленькая кухонька погрузилась во тьму. Сейчас она была лишь слегка освещена луной. — Так лучше, — севшим от волнения голосом произнес я.

— Да, — таким же хрипловатым от волнения голосом, откликнулась она.

Я встал затем шагнул к ней. Она поднялась с табуретки, и, обхватив руками, прижалась к моей груди, положив пушистую головку мне на плечо. Мои лежащие на ее плечах руки почувствовали, как тело молодой женщины сотрясает дрожь волнения.

Мы стояли, плотно прижавшись, друг к другу бедрами. Мои руки нежно и крепко поглаживали упругие бедра женщины, спину, прикасались к ее упругой груди. Затаив дыхание, она стояла, прижав свое лицо к моей груди.

— Наденька, — тихим, дрожащим от волнения голосом, нежно позвал я женщину.

— Что? — Она подняла голову, и, посмотрев мне в глаза. Они ярко блестели в темноте. Смущаясь, она опустила свой взгляд.

Я поднял ее головку и жадно и нежно прижался к упругим свежим губам молодой женщины. Вздохнув, она подняла руки, и, встав на цыпочках, крепко обняла меня за шею. Округлая и твердая грудь молоденькой женщины, прижалась ко мне, вызывая почти забытое еще в молодости острое волнение.

Подняв к талии ее плотно облегающую бедра юбку, я с замиранием сердца прикоснулся к ее туго обтянутому теплыми, плотными трусами упругому заду. Под моими руками были круглые и упругие, как накачанные мячи, крупные раздвоенные полушария ее зада. С большим трудом, просунув под тугую резинку трусов руку,