Жалоба

кубрике, конечно, — этак бойко отвечаю.

— А ну-ка, дружок, покажи ее мне...

Спустились с ним в кубрик, подвел его к койке, а он и говорит:

— Это не койка бравого матроса Жукова, а беременная баба. Короче, — сплошная порнография...

Я, конечно, тут же смекнул, что он по этой части дилетант. Разве можно так о койке говорить? Другое дело, если бы он подушку поднял и увидел под ней две видио-кассеты. Вот где настоящее порно. Мы прошлой ночью их всем кубриком смотрели. Спасибо Зойке! Поделилась опытом, там одна кассета из их общаги. Она в инъязе учится. Конечно, не только языки изучает, члены — тоже. Да же я таких членов, отродясь, не видал, разве, что у тебя, дед, когда мы с тобой в сауне парились. Ты уж прости меня за откровенность, но еще пацаном я как-то подсмотрел, как ты им нашу тогда еще совсем молодую бабулю трахал. Она тогда своими ноготками весь твой зад раскровянила, приговаривая: «Дери меня, как сидорову козу!». До сих пор не могу понять о какой козе шла речь?».

Иван почесал затылок, пытаясь вспомнить еще что-нибудь более существенное, и тут же склонился над тетрадкой. Он очень любил бабулю, и она в нем души не чаяла. Он смутно помнил, когда ему было семь, и он пошел в школу, дед, как всегда, пропадал на службе, а родители «парились» на Канарах, бабуля баловала его на полную катушку. Ему было очень щекотно и чертовски приятно, когда как-то в постели (он спал вместе с бабулей), она у него сонного взяла в свой милый ротик его писюнок. Она нежно ласкала его губами, посасывая, пока он не запузырил ей в рот тонкую струю. Бабуля поперхнулась и рассмеялась, назвав его сексуальным шалуном.

«И в заключение последний фактик. Приснилось мне, что трахаюсь я с женой комбрига. Она у нас баба — персик. Как-то видел ее в ДОФе, в президиуме на торжественном собрании. Она женсоветом бригады заправляет. Ну и начал я, спросоня, под одеялом рукой работать, да так, что койка ходуном заходила. А сосед снизу (думаю от зависти) поднял ноги и так наддал, что я кубарем слетел на палубу. Очнулся, никакой бабы нет, только сопят вокруг мои товарищи по службе. Все бы ничего, вот только строевуха меня вконец доконает. Стою я как-то в строю на строевом смотре, и вдруг подходит ко мне комбриг и смотрит как-то неуверенно, словно солдат на вошь. И так презрительно цедит сквозь зубы, глядя на командира корабля:

— А это еще что за хуй объявился?

— Матрос Жуков! — лихо доложил я.

— Вы только посмотрите на его шапку! Это же не шапка матроса, а член залупленный. Убрать!

Я, конечно, в долгу не остался, и вякнул что-то вроде от х-я слышу, и тут же на губе оказался. А там меня такие же бедолаги, как я, всей камерой в зад трахали. Не пойму. И чем он так мужиков притягивает?!.

Иван перестал писать,