Душевая в цехе

два раза пальцы и употев, как не знаю кто, я посмотрел внутрь шкафчика. И, конечно же, первым, что попалось на глаза, были трусики. Лифчик висел рядом. Лифчик-шкафчик, тупо срифмовал я. Поискал ключ, нашел. Потом подумал и взял полотенце.

Вылез из-за шкафа, открыл его ключом и сказал:

— Готово всё. Я полотенце достал, прикройся.

Неожиданно из душевой вышла Олеся и, отводя взгляд, пошла ко мне. Хотя не знаю, по правде, отводила она взгляд или нет — на глаза я в тот момент явно не смотрел. Глаза отметили качавшиеся грудки с темными сосками и тут же рванули вниз, к лобку. Аккуратная полоска уходила туда, в двигавшиеся плавно бедра.

Опомнился я только от голоса Олеси:

— Дай полотенце, пожалуйста.

Я молча дал.

— Спасибо, — сказала она.

— Олеся, — тихо сказал я, мало что соображая. — Можно потрогать?

— Что? — спросила она.

Я накрыл ладонью ее левую грудь. Она вздрогнула и отступила.

— Вадик... — сказала она. — Не надо, зачем ты...

— Пожалуйста, — сказал я, — я осторожно, Олеся. Ну немного, ладно?

Она посмотрела на меня, черты ее лица как-то изменились — и сделала шаг вперед. Повесила полотенце на дверцу шкафчика и медленно отвела руку.

Я осторожно накрыл ее грудки ладонями, как сапер, обезвреживающий мину. Погладил, немного сжал. Соски смешно щекотались под руками. Я скользнул рукой по Олесиному животу, и пальцы почувствовали еще мокрые после душа волоски. Олеся вздрогнула, но я не дал ей отшатнуться и всей пятернёй ухватил её между ног.

Такого классного ощущения я еще не испытывал — теплота, влага и мягкие, почти безволосые, только кое-где с колкими пробивающимися волосками губки. Я гладил их, разделяя пальцем и пытаясь даже проникнуть внутрь. В штанах можно было открывать стеллу героям труда. Я был в летних брюках, которые топорщились впереди совершенно неприлично. И Олеся все это, конечно, видела.

— Все, Вадик, хватит, — сказала она неловко, отдирая от своего тела мои руки. — Мне надо идти.

— Еще минуту, — сказал я и быстро повернул ее к себе спиной.

Она вскрикнула, подумав бог знает что, но я не собирался заходить так далеко. Я просто прижался к ее спине, одной рукой накрыв ее за грудь, а второй лобок, просунув пальцы как можно дальше между ног. Постоял так, слегка шевеля пальцами, а потом, все громче слыша в себе голос совести, отпустил ее.

— Извини, — сказал я, надевая футболку. — Спасибо, Олеся.

И быстро вышел из раздевалки.

Пока Олеся одевалась, я сидел, тупо уставившись в книгу и не видя ничего. В голове крутилось одно и то же, пальцы еще помнили эти восхитительные ощущения...

— Вадик...

Я очнулся и увидел Олесю. Юбка до середины бедра и голубая блузка словно говорили: «ты знаешь, ЧТО мы скрываем!».

— Ты хороший, — негромко сказала Олеся. — Тебе девушка нужна.

«Но не я», мысленно закончил я. Кивнул, криво улыбнувшись, и пошел выпускать ее.

Потом еще стоял, смотря ей вслед и слушая негромкий стук каблучков.

Оставшиеся дни я видел Олесю, но не заговаривал и не подходил к ней. Подумает, что пристаю или что-то