Классная учительница

Николаевна, — глумливо сказал Миша, — гладкая, упругая, сочная. Муж говорил вам, какая чудесная у вас задница?

Подавив рыдания, молодая женщина проговорила:

— Мой муж не из тех, кто говорит женщинам такие мерзости.

Миша, не переставая грубо ласкать беззащитные лепестки, присвистнул:

— Дурак у вас муж, однако! На такую попку молиться надо. Небось, и ебетесь в темноте и по расписанию?

— Мы не ебемся! Мы занимаемся любовью! — взвизгнула Оленька то ли от досады, что ученик попал в точку, то ли оттого, что его безжалостные пальцы бесцеремонно исследовали ее влагалище, настолько глубоко, насколько это было возможно.

Миша наклонился к нежному ушку и глумливо прошептал:

— Да ты уже течешь, как последняя блядь. Ты хочешь, чтобы я тебя выебал, и никаких «занятий любовью»!

Оленька простонала:

— Ты ошибаешься, Миша. Ты — насильник, то, что ты хочешь сделать — грязно и подло. Остановись пока не совершил самой большой гнусности в своей жизни.

— Вот уж дудки, — от всей души рассмеялся Миша. — Ты думаешь, мужчина может остановиться, когда перед ним такая сладенькая сучка, которая к тому же течет вовсю? Ну, ладно, чего мы все трепемся, я уже хочу трахнуть тебя, как последнюю блядь.

Заскулив от страха, Оленька почувствовала, что к ее набухшим губкам приставляют нечто большое, горячее и округлое. А потом... А потом раскаленный член во-рвался в ее, совсем неприспособленное для такого грубого обращения, влагалище. Оленька вскрикнула, осознав собственную беспомощность перед бешеным напором огромного члена. О, да, член, заполнивший ее всю, был огромным, гораздо большим, чем у мужа. И твердым, таким твердым, что Оленька испугалась за свою бедную «девочку», безропотно отданную на растерзание этому грубому чудовищу. А еще через мгновение Миша принялся охаживать свою учительницу, покорно подставляющую ему свою щелочку. Рыча, он засаживал ей так глубоко, как никогда еще у нее не было. Одновременно, он тискал ее груди, упруго трепещущие в такт мощным ударам. Через ка-кое-то время Оленька поняла, что если бы не член, бесцеремонно таранящий ее истерзанное влагалище, она бы упала — ноги предательски дрожали, а руки бессильно цеплялись за стену.

Наконец, Миша остановился. Но фрикций не прекратил, его движения стали плавными. Он, тяжело дыша, прохрипел:

— Вы такая узкая, Ольга Николаевна, что я уже не могу сдерживаться. Вы с мужем в презервативе... занимаетесь любовью?

— Нет, — всхлипнула учительница, — я принимаю противозачаточные.

— Чудненько, — простонал Миша и нанес такой удар, что ноги женщины оторвались от пола, и она несколько мгновений торчала на члене, словно насаженная на кол. Толстый набухший ствол вонзился так глубоко, что, казалось, он разрывает внутренно-сти. Словно этого было мало, член начал мощно сокращаться, выбрасывая обжигающую жидкость, опаляющую истерзанное влагалище. Оленька едва сдержала стон — то ли от боли, а то ли от нокаутирующего наслаждения от этого огромного члена, продолжавшегося взрываться внутри нее. И тут Миша, хрипя, наклонился и, просунув руку между бедер учительницы, резко сдавил набухшие лепестки. Оленька почувствовала накатывающую дурноту, но поделать со своим телом ничего не смогла.

Неожиданный опустошающий оргазм