Ария Риголетто

Некоторым бабам везет на мужиков, а другим, молодым, красивым и, что самое удивительное, умным — на извращенцев. Я имею в виду, естественно, себя.

Причем выбираю-то я их сама! Иногда хочется потрахаться, забыть о том, что очередная газета динамит с очередным гонораром, что редактор, очевидно, принадлежит к пассивным гомосексуалистам, иначе он обратил бы на тебя хоть какое-то внимание, что корректор, судя по всему, несколько месяцев не вылезал из запоя, иначе он не стал бы в слове «территория» вычеркивать все три «р».

Все это к чему? Есть у меня приятели, которые устраивают по праздникам групповушки. Праздник у них на весь год один — день рождения граненого стакана. Соответственно празднуется он каждую неделю. Судя по этому, сортов граненых стаканов должно быть, как минимум, пятьдесят два, но больше двадцати я пока не видела.

Сопровождается все это безобразие массовым уничтожением спиртного. Когда в больших, когда в меньших количествах. Но, что хорошо в этой компашке, там всегда бывают новые люди.

Извращенцы, в основном. Других, право слово, я не видела!

Однажды попался один тип, так он всю ночь травил байки про то, как трахаются в Индии. Показывал больше сотни позиций... на пальцах. А к делу так и не перешел!

Другой мучал меня четыре часа. Все это время он раскрашивал мое тело в черный цвет. Он, видите ли, трахается только с блондинистыми негритянками. Я таких в нашем городе не видела. А кончил, подлец, в две секунды!

В общем, на примере моего печального сексуального опыта я выяснила, что мужики больше любят поболтать о сексе, чем им заниматься на самом деле.

А на этот раз мне попалось вообще нечто такое, о чем я вспоминаю со смешанными чувствами отвращения и радости. Почему? Ждите, будут и подробности.

Красивым этого деятеля назвать было нельзя. Безобразным — тоже. Сутул, с длинными пальцами пианиста-онаниста, сросшиеся брови над глазами серо-буро-зеленой расцветки, тонкий нос между впалых щек и пухлые губы, бакенбарды, редкость в наше время, и козлиная бородка.

Меня, как водится, привлекла в нем необычность, за что и поплатилась. Звали его под стать внешности — Маркел.

Весь вечер Маркел пил как лошадь, или стая верблюдов. После первого же стакана он преобразился и из тихони сделался буяном. Парень громогласно провозглашал тосты за успешное размножение колобков и ежиков, за выход фаллографии из туалетов, за введение повсеместной фаллометрии и тому подобное.

Один тост, правда, прозвучал как-то не в струю и призывал пьющих исполнять «Арию Риголетто», как непременный атрибут любого возлияния.

Не удивительно, что сломался он первым. Еще бы! При его-то темпах!

Некоторое время в распахнутой двери сортира всем проходящим мимо была видна его спина и руки, обнимающие фаянсового друга. Звуки тоже были соответствующие.

Наконец, он покинул насиженное место, которое немедленно занял кто-то еще, умылся, хлопнул стакан водки, без тоста и закуски, и отправился на боковую.

Вскоре он обнаружил рядом с собой чье-то тело, которое, при ближайшем рассмотрении и расщупывании оказалось женским, короче, моим.

Что делать, ему подсказывать не пришлось. Он без