Мужик в собачьей шкуре. Часть 8

Дину больше не заботило, что произошло, она могла ходить где угодно, она ни о чем не заботилась, но ей было достаточно пережитого, чтобы она ушла глубоко внутрь себя.

Но начались глюки пережитого стресса.

Когда она подходила к своему дому, теплая виртуальная сперма снова текла вниз по ее ногам, воображаемый язык Ротора ее слизывал, пытаясь попасть кончиком языка в ее киску.

Как только она сделала свой первый шаг к двери подъезда, ее невидимый Ротор в приоткрытую половую щель делал чувственное длинное лизание ее киски от передней до задней части влагалища, заставляя Дину сделать прыжок в пустоту темного коридора, сопровождаемая дрожью.

Ее колени становились вдруг слабыми, сделать следующий шаг приходилось с трудом от нарастающего оргазма, судорога продолжалась, когда поднималась далее на второй этаж, хватаясь за перила лестницы.

Дина натыкалась на дверь своей квартиры, призрак Ротора головой толкал ее домой и, воображаемо работая языком по ее киске, проникая в нее кончиком языка. Дина жала на кнопку звонка, пока дверь не открывала мать, и медленно вваливалась в прихожую, закрывая за собой дверь.

Дрожа от затяжного ощущения развратного виртуального языка и слабости в коленях, доходила до двери в ее комнату, падала на кровать. Сразу все снимала и одевала халатик.

Через некоторое время, она могла встать и идти принять долгий горячий душ. Струя горячей воды из шланга душа без насадки била на ее клитор и глубоко внутрь, наконец, запускала нарастание ее главного оргазма, именно после него она приходила в себя, она одевала свой халатик и шла на кухню пить чай с мамой.

После рокового дня ее тело болело, точнее, ныло. Вначале от того, что произошло от травм после сумашедшего бега и падения, изнасилования (?), да, именно так она и определила себя, а потом уже от того, что что-то уже не происходит, очень похоже на любовную ломку, в чем не признавалась даже себе, и это стало ее новой проблемой, заменив уже побежденную фригидность.

Удивительно быстро заживающие царапины от кустов и синяках ее уже не удивляли. Она уже не выбирала на прогулки брюки и блузку с длинными рукавами, весь день не носила на улице темные очки.

Мама не задавала ей вопросов, что тогда произошло, а Дина не спрашивала про своего отчима, хотя он тайно приезжал к ней в общагу.

Все, о чем она могла думать перед сном было то, что произошло в течение того дня.

Она чувствовала вину, она чувствовала себя грязной, и ей стало плохо, особенно опять несколько раз вспоминая, неужели она на самом деле, была оттрахана раком собачьим членом?

Она была не совсем согласна, что это была ее последняя удачная попытка покончить с фригидностью как можно быстрее, или же это было нечто иное?

Она воспроизводила все сцены миллион раз и ее тело охотно играло эту пьесу с судорогами оргазмов.

Спрашивала себя, что она могла бы сделать по-другому. Она смогла придти к твердому выводу, дала себе слово никогда больше не приезжать в