Летние домики. Часть 2

Кепка слетела. Джон ослабил хватку. А потом убрал руки и осел по стене на пол.

Коберн нацелился на Фила. В глазах Авы появился снова тот детский страх. Фил напрягся и уже приготовился встретить смерть.

— Хорошая попытка, парень, — сказал Алек и показал дулом ему на диван.

— Сядь.

Коберн оглянулся на Джона. Тот лежал без чувств. Теперь Алек подошел к нему со скотчем и замотал тому еще и ноги.

Алек подошел теперь к двери, где лежал Мэтью и, взяв пистолет (тот, который выбросил Джон) встал сзади спинки дивана около Фила. Протянув ему оружие, сказал, направив и свое ему на голову:

— Если это правда, то, что ты сказал насчет милки, тогда убей ее прямо сейчас.

Тут все напряглись. Киара пришла в себя и тяжело задышала. Фил взглянул на пистолет, который держал связанными руками. Потом на Аву и Киару. Джон уже пришел в себя, отряхивая голову, будто после сна и еле-еле сказал:

— Друг, не надо.

На лице Авы до сих пор читался не скрываемый страх.

— Мы приехали сюда не убивать, а выбить признание, — сказал лишь он.

Фил вспомнил милку, а когда представил, что Киара толкнула ее, в нем вдруг закипела ярость. «Наши лица раскрыты. Все равно нам конец. Всю жизнь я буду в бегах. И все это ради тебя, родная», — подумал он и навел дуло на Киару. Девушка впервые за это время испугалась ведь, по сути, судьба Мэтью ее мало волновала. Ее жизнь, вот что для нее дорого. Киара знает себе цену она всегда идет только вперед и напролом. Почему она с этими троими (уже двоими)? Все очень просто: бесплатная дорогая охрана. С девчонками девушка тоже тусуется, но ее особенность говорить всегда то, что она думает, иногда отталкивает ее от них и друзья быстро превращаются во врагов. А с врагами Киаре всегда проще найти общий язык. Язык унижения. «Нахуй вообще Мэтью», — думает она, но вслух конечно говорит другие слова:

— Не надо, прошу. Мой отец все оплатит. Заплатит вам и семье девчонки.

Алек внимательно следит за этой напряжённой сценой. «Если ты, Фил, убьешь ее. Прострелишь ее ебанную башку, ты поднимешься в моих глазах, сладкий» — думает лишь он, вспоминая Санди. Алек наклонился к Филу и на ухо сказал лишь это:

— Давай, сделай это. Не будь тряпкой.

Коберн играл чувствами подростков. Ему нравилось это. Испытывать их. Проверять на слабо.

— Она ведь всего лишь сучка, которая убила твою милку. Давай, просто нажми на курок, все остальное сделает пуля.

Фил вздрогнул то ли от слов этого убийцы, то ли от чего-то еще. Он смотрел на окровавленное лицо Киары, вспомнил лицо Аманды и, что-то заставило его опустить дуло. Он не убийца, хотя десять дней назад так желал им всем смерти. Так желал, что не передать эту страсть к их смерти словами.

Алек вздохнул с сожалением.

Киара выдохнула с облегчением.

— Жаль, — лишь коротко бросил Коберн и, нацелившись на голову Киары выстрелил.

Не передать