Коровы и доярки. Часть 1

злобной гримасой. Шумно отдуваясь, она быстро пошла по коридору к выходу. Я замерла в нерешительности, глядя ей в след.

— Проходите, пожалуйста, —

низкий женский голос вернул меня к действительности.

В кабинете за столом в белом халате сидела доктор. Такая полная женщина средних лет. У противоположной стены две медсестры, тоже в белых халатах, возились с какой-то аппаратурой.

— Присаживайтесь, пожалуйста, —

пригласила меня доктор. Я села на стул и отдала её направление.

— Первый раз у нас? —

спросила она, глядя на меня сквозь свои огромные очки.

— Да, —

кивнула я.

— Елена Петровна, там за ширмой раздевайтесь. Потом девочки помогут вам, —

продолжала она читать моё направление.

— Совсем раздеваться? —

снимая платье, спросила я.

— Да! —

услышала в ответ.

— Я готова, —

раздевшись, вышла я из-за ширмы.

Как-то уж очень откровенно разглядывая, что совсем не понравилось, одна из медсестёр подвела меня к аппарату. Другая подняла мне руки и они, в одно мгновение оказались пристёгнутыми к свешивающемуся с потолка кольцу.

— Зачем это? —

какая-то тревога закралась в душу.

— Елена Петровна, не волнуйтесь. Вполне безобидная и приятная процедура, —

на ходу надевая резиновые перчатки, подошла доктор.

— После кормления много молока остаётся? —

взяла она меня за груди и стала их ощупывать.

— Да, —

вздрогнула я. Перчатки были холодными. Её пальцы добрались до сосков и сдавили их. Брызнуло молоко.

— Что вы возитесь! —

прикрикнула она на медсестёр:

— Пациентка напряжена. Ставьте молокоотсосы.

На обе груди мне на соски пришлёпнули стеклянные цилиндрики с отходящими от них тонкими прозрачными трубками. Загудел аппарат, и по трубкам забурлило, потекло моё молоко. Даже не успев толком сообразить, что происходит, я испытала глубокое физическое облегчения от уходящего молока. Вплоть до сладостного изнеможения.

Когда я кормила Лизоньку или сцеживалась после кормления, мне тоже становилось легче, но тут молоко из меня уходило с такой скоростью, что ощущения были очень сильными. Молокоотсосы щекотно подёргивали за соски, отчего становилось ещё приятнее.

И тут я почувствовала, что возбуждаюсь. Возбуждаюсь значительно сильнее, чем во время кормления дочки. Мне стало стыдно.

— Доктор.., —

пролепетала я.

— Меня зовут Вера Ивановна, —

погладила она меня по животу:

— Леночка, не надо мучить себя. Расслабьтесь.

— Так, мамочка! Ножки раздвигаем! Спинку прогнули! —

шлёпнула меня по попе, стоящая сзади медсестра.

— Зачем? —

несмотря на возбуждение, испугалась я.

— Так доиться легче будет, —

совершенно серьёзно ответила она, пытаясь рукой проникнуть мне между ног.

— Ольга, прекратите, —

одёрнула её Вера Ивановна.

— Леночка, не бойтесь, всё будет хорошо, —

опять погладила меня по животу.

Теряя связь с реальностью, совершенно не соображая, что делаю, я наклонилась, насколько позволили привязанные к кольцу руки, раздвинула ноги, выгнула спину и оттопырила попу назад. При этом трубки, идущие от молокоотсосов к аппарату, натянулись, приподняв мои груди. Подёргивание сосков усилилось.

— Вера Ивановна, не надо, —

беспомощно прошептала я, чувствуя, как рука стоящей за спиной медсестры гладит мне промежность.

— Леночка, не стесняйтесь. Всё естественно, —

взяла она меня за груди и стала их массировать.

— Ох! —

рука сзади проникла в меня.

Я перестала понимать, что