Зачет

держала за стебли обеими руками. Наша мучительница одобрительно кивнула и приказала:

— Теперь давай постегай этих оболдуев между ног.

Леся чуть помедлила и слегка хлестнула меня первого снизу вверх. Меня сразу обожгло, я зажмурился, а Лесе поступила новая команда и звонкий шлепок по заднице:

— Ты пыль с него сдуваешь? Ну-ка сильней! — и палец указал на Вадика.

После этого «сильней» Вадик заскулил и заплакал. Затем настала моя очередь, потом снова Вадика и так раз восемь-десять. Наши хуи не просто опали, а вместе с яйцами сжались и стали как у младенцев — только шкурка торчит.

— Теперь по жопам им пройдись. — И Леся по очереди всыпала нам по десятку.

— Так... Хорошо... Теперь сама зажимай его между ног! Не было у тебя еще такого букета? — Баба Галя заржала.

Леся чуть расставила ноги, поднесла «букет» и зажала. И тут же закатила глаза и скорчила гримасу боли.

— Сильней сжимай! Так, а теперь садись. — Леся села и заревела. — И пиздой, пиздой елозь! Не можешь учиться — привыкай пиздой отрабатывать! Да побрейся, а то как обезьяна!

Пока Леся сидела, мы с Вадиком ожесточенно чесали жопы и бедра внутри. Наконец лесе позволено было встать и нас направили вручную пропалывать огород.

— Да не потопчите там, неуки!

Прополка заняла около часа. В основном, за счет Лесиных познаний. Мы с Вадиком больше сачковали и поглядывали на голую Лесину жопу в волдырях, которая вырвалась далеко вперед. Наши писюны снова начали подыматься, несмотря на то, что мы обливались потом и нас кусали слепни и комары.

Об окончании прополки Бабу Галю уведомила Леся. Та посмотрела и вроде осталась довольной. Но это был не конец наказания. Нам жестом приказали идти в дом, где на ступеньках крыльца был густо рассыпан сухой горох. Да не тот, лущеный, что в магазинах продают, а полностью круглый.

— Становитесь на колени и думайте над своим поведением! — Баба Галя устроилась на кресле-качалке и открыла какую-то книгу.

Мы встали и тут же ощутили всю каверзу пытки. На ступеньке помещались только колени, а опор для ступней не было. Сразу стало жутко больно, а через пару минут невыносимо. Но мы стояли. И плакали. И думали. И обещали себе учиться. А Баба Галя задремала.

Нам показалось, что мы стояли вечность, но на самом деле прошло всего минут сорок. Наконец она очнулась и разрешила нам встать. На колени было страшно смотреть — горох впился в них практически полностью и при снятии доставлял новые порции боли.

— Ну что, пора и отпороть вас от души! — Зевнула и потянулась Баба Галя. — Пошли в сад.

В саду был вкопан стол с скамейками по бокам. Под столом, в вечном тенечке стояла высокая банка из под консервов сельди, наполовину заполненная водой. А из нее торчал. Я узнал ЭТО. Это не просто кусок кожи. Это гроза всех непослушный задниц. Однажды меня всего один раз таким ударил в детстве дед — и жопа болела два дня, а синяк сходил неделю.