Моя первая работа (инфантилизм)

конца выжала клизму?

— Вроде до конца, — сказала я, — Вынимать?

— Ага, — кивнула Лена, — И сразу же зажми ребёнку ягодички, а то он сейчас всю воду наружу выпустит.

Быстро вынув у Коли из попы клизму, я сильно сжала его пухлые половинки.

— Так его и держи, — сказала Лена, — Где-то две-три минуты.

— Сейчас засеку время, — улыбнулась я, посмотрев на часы.

Подождав ровно три минуты, я осторожно опустила Колины ноги вниз.

— Теперь быстро пеленаем, — сказала Лена, — С подгузником всё, как в прошлый раз: проведи нижний конец между ножек и запахнув на животе, прикрой двумя боковыми концами.

Я направила Колину писюльку вверх и придерживая ее в таком положении, накрыла смешные мальчишечьи приборчики нижним концом подгузника. «Натяну потуже» — решила я, оборачивая Колю марлей.

— Молодец, — улыбнулась Лена, — Теперь заворачивай в пеленки: сначала в первую, а потом во вторую.

Я принялась старательно пеленать мальчишку.

— Слишком туго, — неодобрительно заметила Лена, — Так, по старинке, только бабушки малышей пеленают.

— Как-нибудь переживёт, — буркнула я.

«Не такая уж мудрёная процедура» — подумала я, закончив пеленать мальчишку.

— Какой ляля, — умилённо улыбнулась Лена.

— Ага, такой хорошенький, — согласилась я, любуясь лежащим на столе аккуратным свертком, из которого торчала только Колина голова, — Только явно чего-то не хватает.

— Чепчика? — с улыбкой подсказала Лена, — Серёжины навряд ли на твоего мальчишку налезут. Хотя шерстяные растягиваются.

— Давай попробуем, — попросила я.

Лена сходила к шкафу и принесла оттуда белый шерстяной чепчик.

— С трудом, но налез, — сказала я, одев чепчик Коле, — Смотри, Ленка, какой классный пупс: в пеленках, чепчике и с соской во рту.

Коля обиженно засопел и попытался выплюнуть соску, но я погрозила ему пальцем.

— Не будешь слушаться, до вечера в этих пеленках оставлю! — заявила я мальчишке, — Если б покакал, когда тебя об этом просили, не пришлось бы сейчас так лежать. С тобой, Коля по другому нельзя. Как еще с твоим упрямством бороться? В горшок какать не хочешь, на марлечку тоже. Тебе наверно нравится всё делать в штаны?

Шестилетний мальчишка густо покраснел.

— Хотя какой с тебя спрос, — продолжила я, — Даже полуторагодовалый Серёжа лучше тебя ходит на горшок. Ты наверно специально писяешь и какаешь в штанишки, чтобы все с тобой обращались, как с малышом.

«Интересно, он всё еще терпит или уже втихаря покакал в подгузник» — подумала я, наблюдая за Колей, — Хотя мы б наверно услышали».

— Скажи, как классно быть малышом, — снова обратилась я к мальчишке, — Все о маленьком Коленьке заботятся: подмывают, купают, кормят с ложечки. И не надо терпеть, когда хочешь в туалет, потому что всё можно сделать в удобный подгузник, который тебе тут же поменяют. Не хочешь взрослеть, не надо. Буду обращаться с тобой, как с ясельным карапузом. Мне так намного проще.

— Я не ясельный! — обиженно заявил Коля, выплюнув соску.

— А какой ты, большой? — насмешливо спросила я у мальчишки, — Большие мальчики писяют и какают в туалете. А ты с горшком никак не можешь подружиться.

— Неправда! — обиженно заявил мальчишка.

Коля снова открыл рот, явно собираясь