кто-то изящно пошутил. Затем — перекур. Я отправился в туалет.
Сидя в туалете, я случайно подслушал разговор Веры с мужем. Они громко шептались с Вовкой на кухне, обсуждая игру. Вера сетовала на то, что её сестра Ирина трахалась с братом своего мужа, Андрея. Вовка успокаивал жену тем, что женщины наверняка не догадались о том, кому принадлежали инструменты услады. В конце-концов все дамы были удовлетворены резинками, надетыми на предметы разных носителей, и с тем же успехом можно было трахаться с резинкой, надетой на что угодно. Эта Вовкина мысль показалась мне спасительной, и мозг уцепился за неё. Ну, трахнулась жена с резинкой и её наполнителем, ну, и что такого! А Вера сделала заключение:
— Знаешь, по-моему, мы слишком заигрались! Давай завязывать с этим!
Ответ друга просто ошеломил меня, поскольку прозвучало моё имя:
— Тебе с ним не понравилось?
— Очень понравилось, потому и считаю, что нужно остановиться, пока всё не зашло слишком далеко. Отдай маску кому-нибудь. Я прошу тебя!
Домой мы уезжали везя маску в сумке жены. Вера предложила Светлане взять её на память, и моя, густо покраснев, приняла подарок, чем подтвердила, что не исключает вероятности того, что маска может быть использована и нами и не отвергает легальной возможности вновь попробовать испытать острые ощущения, но уже у нас дома. Прошла пара недель, но жена так и не решалась заговорить об этом, а я и не предлагал ей эту игру, надеясь на то, что за будничными заботами постепенно поблекнет память тех ощущений, которые она испытала, а после и вовсе всё это уйдёт в архив забавных приключений, хранимых памятью.
Шли дни. Всё вернулось в привычное русло. Про свои забавы мы постепенно перестали вспоминать, по крайней мере вслух. Жена смирилась с этим. И мы зажили тихой семейной жизнью. Работа — дом. Работа — дом.