Лилия

тревожный вопрос, который она не решалась задать. На секунду кровь отпрянула от чресл и я замешкался, но вскоре на языке вновь появился привкус сока из её влагалища. Я наклонился и одним движением пронзил её хрупкое тело. Живот соприкасался с её животом, губы впивались в её губы. Головка бороздила её тело и выходила наружу. Бёдра захлопали друг о друга. Мне хотелось разорваться и залить её нутро своим семенем, но через пару движений член пришёл в себя и настроился на долгую игру. Я обхватил руками Лилию и прижал к себе. Её мягкие груди, как подушки безопасности, нежно прижались к моему изнемогающему телу. Лилия оставалась безвольной, словно мёртвой. Её руки небрежно повисли, голова тряслась всякий раз, когда я толчком входил в её тело. Может, это такая игра? Отчего-то эти мысли стали занимать голову. Неожиданно я подумал, что, может быть, у Лилии месячные, и я делаю ей больно. Но затем вспомнил чистые пальцы из её влагалища. Да и во время месячных её дырочка делается уже и прихотливее, а кровать тут же заливается кровью. Я входил всё быстрее и быстрее, пытаясь вернуть покидающее возбуждение, но смена настроения оказалась быстрее. Я вошёл в неё, затем отодвинул от себя и спросил:

— Любимая, ты в порядке?

Лилия пристально смотрела лошадиными глазами, а потом... Вдруг из этих самых глаз потекли слёзы. Она не пыталась их стереть, как делала обычно, не пыталась уйти. Она отдавала мне себя, разрешала делать с собой всё, что заблагорассудится, и при этом плакала. Я почувствовал, как член перешёл на запасной резерв: кровь больше не поступала и теперь он оставался в едва эрегированном состоянии.

— Что случилось, родная?

Вскоре я понял — продолжать это насилие не имело смысла. Я вытащил уже едва возбуждённый член и поспешил обнять Лилию. Наконец, впервые за всё утро она взяла в руки своё тело. Она уткнулась головой в мою грудь и спрятала лицо руками.

Мысли лихорадочно бегали по черепной коробке. Что я сделал не так? Может, она хочет ребёнка? Может, она хочет перейти на следующий этап отношений? Хочет брак, семью? Я оглянулся: передо мной предстала моя квартира, в которой не было ничего, кроме обоев, компьютера, телевизора, стоящего на полу. Неожиданно я вспомнил, что мы лежим на матрасе, который лежит на полу. Но разве это проблема? Да, у Лилии больше денег, чем у меня, и квартира приличнее, но я ведь младше на целых десять лет, да, и вообще, всегда можно найти выход из ситуации.

— Прости, — Лилия перебила мысленную вакханалию, — прости меня, пожалуйста. — Она шептала так жалостно, точно скулила, как собака.

Простить? За что? Я встал, достал пачку сигарет. Закурил. Лилия осталась в той же позе, только уже без меня.

— О чём ты, девочка моя? — Сигаретный дым входил в меня вместе с отвращением к любимой. В ней больше не было ни намёка на сексуальность. По коже побежали жирные мурашки.