Зачет

влагалище. Одновременно с этим два пальца учителя ловко ныряли в разгоряченное влагалище и выныривали обратно, покрываясь липкою влагой. Алина часто задышала, щеки покраснели. От мягких, теплых влажных и самое главное приятных ощущений ей стало так хорошо, что она забыла все на свете. Шмелева стала сладостно покрикивать.

Учитель стянул с нее заветные, влажные от выделений трусики. Теперь взору Лучинского предстала киска Алины во всей красе. Пышный кустик русых волос, раскрытие набрякшие створки раковины, сама розовая жемчужина, и узкий алеющий вход в подводный грот. Виртуоз приступил к завершению свого орального соло на волосатой розовой флейте. Пальца учителя разделили свои обязанности. Теперь один из них пальцев свободно нырял в алый грот, а другой, менее свободно — в коричневый и более узкий грот. Алина напряглась — и учитель удвоил усилия. Вот она натянулась как струна, замерла и... судорожно затряслась в упоительном оргазме.

— А-а-а!... — ее торжествующий крик заполнил все пространство.

Алина впала в счастливое забытье. Копье учителя давно истекало соками, пылало и желало со всего размаха воткнуться в сладостную мишень.

«Вот тут мы и воспользуемся благоприятным моментом».

Лучинский резво стянул брюки вместе с плавками. Его жаждущее копье вылетело и вошло как по маслу в горячую, истекающую влагой, эластичную и упоительную вагину. Перевозбуждение сделало свое дело: несколько телодвижений — и учитель почувствовал приближение оргазма. Он остановился, сильно сжал мышцы промежности. Таким приемом он оттягивал наступления оргазма...

Лучинский снова интенсивно задвигал тазом. Но в его планы вмешалась Шмелева. Она стала хорошо подавать ему навстречу своим предком. Заохала, запричитала. Лучинский почувствовал, как начинает приятно щекотать острие его копья. Черт, как ни крути, но финиш неизбежен также как и восход солнца...

— В тебя можно кончать? — прохрипел, тяжело дыша, учитель.

— Нет, нельзя, пожалуйста, — полузакрыв глаза в сладостной неге, прошептала Алина.

Он стянул с нее футболку. Навстречу ему выпрыгнули налитые спелые груди красивой, восхитительной формы. Он пристроил свою дубину между грудей и начал простые движения.

— Сожми груди руками. Помогай мне, — приказал Шмелевой учитель, та беспрекословно подчинилась ему.

Вскоре учитель бурно кончил, расстреляв перламутровыми очередями лицо и грудь Шмелевой.

... Уходя домой, счастливая Алина пожурила учителя.

— Все-таки Вы меня обманули, Андрей Михайлович. О генитальном сексе мы не договаривались. Я уверена на сто процентов, Вы заранее знали, что так получиться: я размякну, и вы воспользуетесь мною в своих плотских целях. Выходит, Вы меня обманули, Андрей Михайлович? Но... я, если честно, нисколько не жалею об этом...

Лучинский не отвечал, а лишь улыбался, в его довольных глазах прыгали веселые огоньки.

Радостная улыбка озарила ее милое личико. Чудеса! От заносчивой, ломливой цацы, что вторглась в его жилище час назад, не осталась и следа. Перед учителем теперь стола нормальная, славная девушка без каких-либо следов надменности.

— Деньги я Вам оставляю, это за экзамен, Вы честно их заработали. А за то удовольствие, которое Вы мне доставили, я готова заплатить еще энное количество баксов, если Вы не против. Сдеру бабки с моего друга,