После ванной

он рванул его, разорвав надвое и полуобнажив грудь. Оксана закрыла глаза и задышала часто-часто, ожидая чего-то страшного. Через несколько секунд он ощутила как что-то липкое мажет ее грудь и шею. Он открыла глаза. Глеб, насмешливо улыбаясь окунал в стакан плитку шоколада, а когда тот немного размягчался, мазал им ее тело. Его губы наклонились к обнаженным местам Оксаны и принялись неторопливо слизывать шоколадную пасту. Оксана ощутила прикосновение его языка на своих грудях, шекотание шее, ключиц. А Глеб не торопился. Он снова и снова рисовал что-то шоколадом на теле Оксаны, какие-то полоски, кружочки, затем старательно слизывая все это. Возбуждение снова начало охватывать женщину. Глеб тем временем перевернул ее на живот и разорвал сорочку на спине. Его губы слизывали шоколад с ее спины, а руки при этом снова ласкали ее груди, затем талию, иногда опускаясь ниже. Они то нежно проходили по ее телу, то страстно сжимали его. То поддергивали опутавшие его веревки, то цеплялись за ткань сорочки с желанием разорвать ее. И действительно, когда настало время, Глеб уцепившись за ткань сорочки ниже талии женщины обеими руками, резким движением разорвал ее, обнажив обе ягодицы. Оксана ощущала как целует он ее ягодицы, как снова мажет ее шоколадом уже в этом месте, как руки тем временем подготавливают ее к очередному переворачиванию и аналогичным действиям уже в самом интимном месте ее тела. Излишне говорить, что Оксана уже давно хотела этого. Только необычно холодную женщину не возбудили бы те действия, которые Глеб делал с ней. А Оксана была очень темпераментной и чувствительной женщиной. К тому же осознание своей беспомощности, заклееного рта, веревок, связавших ее тело, наготы под тонкой сорочкой делало ее состояние еще возбудимее. Это было тоже вполне объяснимо, так как ее эротические фантазии часто были связаны со связыванием и насилием, но практически она их никогда не реализовывала. Глеб же был тем мужчиной, который осуществил это, причем в очень необычной для этого форме, органично сочетая мягкую эротику и жесткое связываение. Как бы то ни было, но сейчас Оксана не могла ни о чем и думать, как только про близость с мужчиной. Но Глеб опять не торопился. И именно это и было тем самым издевательством, о котором говорил Глеб вначале. И именно это и было самым изощренным и дерзким мучением. Более того, Глеб внезапно оторвался от тела женщины и вышел из комнаты. Вернувшись, он резким движением перевернул женщину на спину, задрал ее ночнушку, и,... если бы рот Оксаны не был заклеен, то вопль бы, наверное, услушали в всей округе. Глеб принес кусочек льда из холодильника и положил его на разгоряченный живот женщины. Ощущение ледяной струйки, катящейся по низу живота и проникающей в заветный треугольник между зажатыми ногами было немыслимое. О, как бы Оксана хотела их раздвинуть, но веревки, тесно сжавшие ее бедра только заставляли ее стонать и корчиться в