Основной инстинкт

там растет в трусах, можно посмотреть?

Вот оно, подумал я, началось, разошлась девочка ни на шутку, надо бы ей по заднице для острастки надавать. Чего же теперь делать. Я тупо молчал, уставившись в ее промежность. Член только что не разорвал плавки.

— Ууу, какой огромный.

С этими словами она проворно вскочила с кровати и обеими руками сдернула с меня трусы до колен. Член, вырвавшись на волю, закачался в опасной близости от ее лица. Девочка, как ни в чем не бывало, начала его разглядывать. Потом она ухватилась обеими ручонками за мою елду и произнесла:

— Вот это да: Я такого еще не видела.

— Вот интересно, а где ты нечто подобное вообще могла видеть? Мала еще для таких зрелищ.

— А мне двое мальчиков в классе показывали свои, но у них в половину меньше, а когда ты мылся, я тоже смотрела, но он не такой был. А когда вы с мамой: хммм, она замялась, трахаетесь, то вообще ничего нельзя разглядеть, орете только как ненормальные, кайф ловите. Я тоже так хочу, я боюсь с одноклассниками, они ни черта не умеют, а ты опытный, мне мама говорила, что ты отличный любовник.

Она тараторила без умолку, держась за мое достоинство, поглаживая его неумело, оголяя головку. Вот черт, с мамой они обо мне говорят, как о любовнике, это же 12 с половиной лет, чего ж я делаю. С головки тем временем свесилась прозрачная капля смазки. Катя размазала ее пальчиком по всей головке и теперь водила им по ней, заставляя меня закрывать глаза от кайфа. Не мог я ей ничего говорить в тот момент, можно было ее сейчас оттолкнуть и прекратить этот разврат, но, боже, как мне этого не хотелось. С другой стороны, любое поощряющее мое слово, и я становлюсь соучастником этого развратного ребенка, очень мной, кстати любимого. Как я потом ее маме в глаза смотреть буду. Катя нарушила молчание:

— Ладно, не хочешь говорить и не надо, молчи, но я хочу его на вкус попробовать, я знаю, что девочки это сосут.

У меня глаза на лоб полезли от ее осведомленности. Я стойко молчал, а Катя стала языком неумело облизывать мою головку, забираясь им под крайнюю плоть, при этом она сказала, что вкус ей нравится, кисленький и солененький. Долго со мной этим заниматься было нельзя, я отстранил ее и наконец выдавил из себя:

— Катюша, перестань, я сейчас кончу и забрызгаю тебя всю, ты же испугаешься, прекрати.

— Не испугаюсь я, я хочу это увидеть.

Преодолев мое вялое сопротивление, она снова наклонила голову и начала впервые в своей жизни пропихивать головку мужского члена себе в рот. Сначала у нее ничего не выходило из-за несоответствия размеров, но потом, приловчившись, девочка аж наполовину запихала его в свой блядский ротик. Потом она приподняла голову и снова, открыв рукой головку, насадилась на него. Я почувствовал, как головка уперлась в детское небо и