На удаленной точке

Наша точка располагалась в 11 км от части и служила для обслуживания релейного оборудования, где весь состав не превышал 5-ти человек.

Меня, молодого солдата, прислали сюда для испытания «тягот и лишений армейской службы». Прислал меня мой прапор, якобы за борзость и желание косить от пахоты. Официально же — осваивать профессию электрика–релейщика, т. е. готовить смену дембелям. Дембелей было двое: Хасан и Владимир Ильич. Последнему по кайфу было слышать: «Слушаюсь, Владимир Ильич», «Есть, Владимир Ильич». Наверное, таким образом, он чувствовал себя величественнее.

Начальства здесь практически не бывало, дорога к точке была разбита, а шлепать пехом без нужды никому не хотелось. Весь контроль сводился к грозным окрикам по телефону. В общем, вольница.

Шлепал я сюда с некоторой тревогой, так как был наслышан еще в учебке про нравы на точке и беспредел стариков.

В первый же вечер при свете ночника мне вручили памятку-клятву салаги с перечнем обязанностей, которую я торжественно зачитал перед обитателями подразделения. Весь смысл памятки сводился к утверждению моей ничтожности. Клятву необходимо было закрепить, перецеловав взасос все сапоги на ногах дембелей. После этой процедуры губы и язык стали черны от гуталина.

Позже мне приказали раздеться догола, выдав раздолбанные сапоги, ношенную кепку и ремень с мятой бляхой. Вот в таком виде я и ждал своей дальнейшей участи. Лицо, измазано гуталинном, подпоясанный затянутым до нельзя ремнем и в разношенных сапогах с широченными голенищами. Зрелище абсолютно жалкое.

— Как тебя зовут?

— Андрей.

— Не верно, тебя теперь зовут Наташа, а чтобы ты лучше поняла мы вобьем это имя тебе в голову через жопу!

По 10 ударов ему от каждого бляхой по заднице. Впрочем, чтобы было веселее, ты будешь ползать на карачках, получая свое вознаграждение.

Расположившись по краям прохода и намотав ремни на руку все стали ждать представления. Я со страхом опустился на карачки и начал движение. И тут же первые удары стали сыпаться по заднице, спине, ляжкам. Боль была дикая. Народ хохотал, считал удары и подначивая друг дружку. Окрики требовали передвигаться все быстрее, что я и так выполнял, подгоняемый ударами. Несколько особенно болезненных ударов пришлись по яйцам. Последние удары я принимал, передвигаясь ползком ревя от боли и обиды на судьбу.

— Ну, ну не плачь, Наташа, сейчас папочка Хасан даст тебе конфетку. Большую, толстенькую. Таких ты еще не пробовала. Ведь ты не откажешься от конфетки? Я правильно думаю? Ты даже получишь несколько конфеток. И закусить чем найдется.

Поставив меня за шею на колени Хасан придвинул свой стоящий член к моим губам. Надавив своими большими пальцами на щеки, Хасан растянул губы и начал вводить свой член мне в рот.

— И смотри, Наташа, если мне не понравиться или ты поцарапаешь моего дружка, ты крупно пожалеешь.

Я неумеючи, обхватил ствол. Хасан схватил меня за уши и начал трахать в рот, насаживая губы на свой ствол. Яйца шлепали о подбородок, я задыхался. Мне было непонятно, сколько времени это продолжалось, наконец дед