Теперь ты — девочка. Часть 17

Родители не поняли бы меня, если б я не приехала на каникулы домой — я это прекрасно понимала. Но, увидев, что вместо сына у них теперь дочь — не поняли меня еще больше. Конечно, домой я приехала в мальчиковой одежде, в той же бесформенной, мешковатой, в которой ходила в институт. И случайные встречные принимали меня за парня.

Для меня, Кати, моих знакомых все изменения происходили на глазах, очень медленно. Но для родителей тот Саша, что был год назад, и та Саша, что приехала домой — были два совершенно разных человека. Я сама, сравнивая фотографии годичной давности и новые, видела на старых — мужлана, а на новых — очень красивую девочку. А ведь и тогда я считала себя очень женственным парнем!

Не буду приводить здесь всего, что сказали родители — даже вспоминать это очень неприятно, а описывать — тем более. Скажу лишь, что отец отрекся от меня, заявив, что у него теперь только один ребенок — Катя. Маменька большей частью причитала, плача, и понося нравы большого города, который сделал из ее сына непонятно что. Только сестренка встала на мою защиту, но ее голос во внимание не принимался. Интересно, как бы отреагировали родители на наши с ней шалости? Скорее всего, отреклись бы и от нее...

Накричавшись до хрипоты в горле, и наревевшись до опухших глаз, так, что, казалось, слез не осталось вообще, я, хлопнув дверью, пошла, куда глаза глядят. Сколько времени я бродила по городу, погруженная в свои мысли — не знаю. Но, когда меня окликнул знакомый голос, уже смеркалось.

— Санька! — услышала я.

Покрутив головой, я увидела Булата. Мы учились с ним вместе до девятого класса, потом я осталась в одиннадцатилетке, а он пошел в местное ПТУ. Вообще, он меня всегда привлекал. Да, именно как мужчина. Было что-то в нем, какая-то неуловимая восточная красота. Сам он не был чистокровным башкиром — отец у него был русский, и от него ему досталось крепкое телосложение. А от матери — некое экзотическое очарование. В школе все девчонки вешались на него пачками. Надо полагать, вешались и позже, вешаются и сейчас.

— Даров, Санька! — поздоровался он. — Сто лет тебя не видел! Ты здорово изменился!

— Возмужал? — усмехнулась я.

— Да нет, — не заметив подвоха, ответил парень. — Как-то... не знаю, даже! В общем, другой ты стал!

— Надеюсь, лучше?

— Конечно! Чего ты тут бродишь один, ночью. Знаешь же, что мы вас, городских, не любим!

«Городские» — так называли тех, кто живет в многоэтажках. Ну, как многоэтажках... что такое настоящие многоэтажки, я поняла только переехав, а тут даже четырехэтажный многоквартирный дом считался небоскребом. И, что правда — то правда, ребята, что жили в частном секторе, не особо жаловали тех, что жил в «городе». И наоборот. В былые времена даже ходили «стенка на стенку». Я-то понятное дело не ходила... тогда еще — «ходил». У меня были другие интересы. И не дай Бог кому-то из «городских» нарваться вечерком на кучку деревенских в их районе.