Хроники Джес. Часть 4

Терминал транспортеров Джунглии — это не слишком большое, но очень живописное место. Везде растут пальмы, под потолком — настоящие живые лианы. Местами на ветках сидят живые попугаи, специально выведенные и выдрессированные, чтобы забавно передразнивать туристов. Никаких обезьян нет, и это правильно. Джунглийские обезьяны — пакостники и воришки, способные мгновенно стащить ожерелье с женской шеи, или дорогие часы с мужского запястья. Так что терминал от них благоразумно изолировали. Зато по вечерам в здании приглушался свет, и можно было видеть, как наверху, в метре от головы порхают ночные бабочки.

Это было фантастическое зрелище, поэтому я обожал появляться тут именно по ночам. Прилетать и улетать в те моменты, когда бабочки просыпаются — это моя любимая счастливая примета. Несколько десятков светящихся разноцветных порхающих насекомых (многие из них были с пол-ладони размером) спокойно барражировали над головами туристов, порой их крылья сплетались в сложный многомерный узор, а движения странным образом упорядочивались. Смотреть на бабочек можно было часами. Это было до того прекрасно, что я ни разу не видел, не слышал и не читал ни в одном уголке Сети о том, чтобы какая-нибудь ублюдочная скотина позволила себе навредить джунглийскому терминалу и его обитателям. Это просто не приходило в голову никому, даже отъявленным нарколыгам и пьяницам... Впрочем, таких сюда и не пускали, отсеивая на входе.

Наш рейс должен был состояться через полтора часа, и я специально забронировал билеты с таким опережением. Не хотел бежать, сломя голову, а Джес заслуживала подробной и неторопливой экскурсии по Джунглийской достопримечательности.

Я не прогадал. Девушка была в таком детском восторге, что я непроизвольно расплывался в улыбке. Она подпрыгивала, звонко шлепая своими сланцами, пытаясь достать до бабочек руками, аккуратно гладила попугаев, которые доверчиво шептали ей на ухо какие-то тайны мироздания. Попыталась, было, забраться на одну из пальм, но я погрозил ей пальцем.

— Порвешь платье, слезь.

Я достал из рюкзака камеру, и начал настраивать параметры для съемки в полутьме.

— Лучше сядь под дерево, я сделаю несколько кадров на память.

— Здорово! — Шоколадка немедленно уселась под пальму прямо на пол, скрестив ноги. Я присел и прильнул к визиру. Щелкнул пару раз затвором, отобразил на экране результат. Получалось симпатично.

— Сядь на кадку пальмы, голову наклони чуть вправо и назад, подними подбородок, выпрями спину. Руки положи на колени. — Начал я советовать, благо что опыта съемки моделей у меня было достаточно.

Девушка подчинилась, и я обошел вокруг нее на корточках, делая выстрелы с разных ракурсов. Я постепенно увеличивал фокусное расстояние, и акцентировал внимание то на глазах, то на груди, то захватывал в кадр попугая. Последний заметил, что я веду съемку и важно надулся, а спустя десять снимков, вовсе перепорхнул на плечо Джес. Уж не знаю, чем она вызвала столь безоговорочное доверие птицы, но попугай, похоже, чувствовал себя у нее на плече совершенно спокойно.

Я щелкнул и эту новообразованную композицию раз пять, после чего воспользовался возможностью «телепатировать» Джес. То есть, отправил