Любонька. История одной девушки. Часть 4

Солнце набирало силу, карабкаясь к зениту. Казалось, белые подушки облаков способствуют быстрейшему достижению небесной юдоли, собираясь вместе и подталкивая его, но солнце, ослепительное по своей сути и предназначению, тонкими золотистыми лучами разгоняло их, пробиваясь на землю.

Люба загорала, лежа на махровой простыне. Капли воды, после купания в реке, скатывались по ее телу, огибали упругие холмы грудей, впитываясь в ткань. Собирались на животике и испарялись на солнце.

Макс вышел из воды на желтый песочный берег, потряхивая головой. Он любил такие летние утренние часы, от восьми до десяти. В это время хорошо было поплавать, позагорать, скурить одну сигаретку и неспешно валять в голове разные жизненные мысли.

Он встал над телом Любы исполином, полюбовался ею и навалился сверху, схватив груди в свои руки. Сжал их, и с ткани чашечек купальника полилась вода, частично оседая на его ладонях теплой влагой:

— На этом пляже так мало предметов, вызывающих эстетическое удовольствие, что определенно не стоит портить один из них, — он отодвинул чашечку лифчика и взял бугристый сосок в свои пальцы, — хотя я не прочь и испортить.

Люба открывает глаза:

— Я бы не оставляла такой предмет без присмотра дольше, чем на пятнадцать минут.

— Я бдел, — он невинно целует ее в нос.

Она обнимает его руками за шею, и они начинают целоваться. Никто и ничто не отвлекает их. Птицы поют, легкий ветерок на заднем плане, шелест острых листьев ив: — расслабляющая музыка лета.

Бронзовое тело Любы, согретое солнцем. Прохладное, в каплях воды, тело Максима. Она была достаточно чувственной, он возбуждал и доставлял.

И доставил.

Губы оторвались от губ. Люба прикрыла глаза и любовалась картиной счастья; голубое небо и сильное тело любимого, обрамленное рамой пушистых ресниц в золоте света.

Максим пробует снять с себя пляжные шорты в огромных цветах. Но мокрая ткань сдерживает порыв. Он злиться, осознает всю катастрофичность ошибки, вскакивает, сдирает их со своих маленьких и крепких ягодиц:

— Как тебе идут эти шорты! — она протягивает к нему руки, смеется, и он падает в ее объятия.

Шорты запутались в ногах, но его член в боевой готовности. Он приставляет его к промежности Любы, закрытой тканью маленьких плавок.

— Хочешь, я встану и громко крикну на весь пустынный пляж: «Да, вчера мы трахались. Два раза. Он был неплох». Так?

— Это уже тебе решать «неплох», или «безумно хорош».

— Мы когда-нибудь отлипнем друг от друга?

— Зачем? — он смотрит ей в глаза.

Рука его отодвигает полоску купальника и член, почувствовав запах и вкус любимой пизденки, упирается в лоно. Ему не терпится окунуться в сочную норку. Медленными движениями, Макс направляет дружка. Головка, пройдя малые губки, упирается в узкую дырочку.

— Ах, как чудесно.

— Я тебя съем, — хуй вошел наполовину в пещерку.

— Ты это делаешь всегда, — она прикусывает губу и постанывает.

— Я хочу поиграть. Какая сладкая и сочащаяся пизденка у моей девушки.

— Да! Продолжай!

Входит в нее полностью. Его член головкой уперся в самое сердце влагалища.

Ногами Макс упирается в песок, пытаясь