Не выдержав долго такой пытки, Анечка начала кончать. Сжав коленки у меня на груди, она полностью села своим самым сладким местом на лицо, заливая его всё новыми потоками влаги из собственных недр. Я же не переставал вылизывать её интимные места, наслаждаясь каждой каплей своей маленькой любовницы. Мышцы её глотки на моём члене сокращались в такт всему остальному телу. Школьницу трясло в буквальном смысле.
• • •
Уже вечерело. Она спала безропотно, беззаботно, свернувшись калачиком, поджав ножки к груди и подложив ручки под голову, тихо посапывая миниатюрным, аккуратным носиком. Смотря на эту райскую безмятежность мне казалось, что весь мир остановился, все проблемы, рутина жизни отступили далеко-далеко за горизонт на недосягаемое расстояние. Я лежал рядом со своим счастьем раздираемый противоречивыми желаниями. Так хотелось растянуть эти секунды навечно, просто лежать и... смотреть, любоваться, обожать. И одновременно боролся с желанием схватить, зацеловать, задушить в объятиях это юное прекрасное тело.
Решившись, я подобрал с кровати лепесток розы и несколько раз медленно, еле касаясь, провёл им по не менее нежному бутончику губ своей молодой возлюбленной. Анечка поморщила, покрутила носиком, как это может сделать только милое, невинное создание, в тщетной попытке отмахнулась рукой от навязчивого раздражителя. Полежав ещё секунду, открыла заспанные глазки и сонным голосом промурлыкала:
— Доброе утро.
— Когда проснулась — тогда и утро? — улыбнулся я, — просыпайся, солнышко, уже вечер. Ты весь день проспала.
— А когда я уснула? — зевнула Анечка, как двухмесячный котёнок после сладкого сна.
— В душе ты отключилась после мультиоргазма. Помнишь? Я перенёс тебя на кровать.
— Ммм... пооомню... как хорошооо было. Я просто улетела... и не вернулась, — девочка приподнялась, — ммм? а... что... ЭТО?!
Пока моя возлюбленная спала, я смотался в цветочный, и накупил несколько охапок роз (благо финансы позволяли), лепестками которых усыпал ковром всю кровать вместе с мирно спящей девушкой на ней. Анечка сидела в блаженном недоумении открыв рот и округлив и без того большие глаза.
— Это... МНЕ?! — опешила школьница, медленно повернув голову на меня, — я... а... но... ДЯДЬ ВОВ!!!
Кинувшись на меня, она стала страстно обнимать, целовать, ласкать моё взрослое тело.
— Любимый... обожаемый... единственный... милый, — она целовала меня в губы, щёки, шею, грудь.
Выплеснув немного счастья, она обняла меня со всей своей хрупкой силы и застыла на широкой тридцатилетней груди.
— Дядь Вов, — уже чуть слышно прошептала девочка и повернулась ко мне.
На глазах у неё выступили слёзы... слёзы радости... слёзы счастья.
— Мне ещё никто и никогда не делал ТАКОГО подарка. Я люблю Вас. Очень-очень-очень сильно. Я самая счастливая на свете. Не бросайте меня, пожалуйста... никогда-никогда не бросайте, ни на минуту... Я не переживу, — последние слова она выдавила с большим трудом давясь слезами и рухнув лицом на грудь зарыдала.
— Ну что ты, милая, конечно не брошу. Котёнок, ну перестань, всё ведь хорошо.
— Слишком хорошо. Я боюсь, что это сон, мираж... Я боюсь это потерять.