Этот невероятный месяц июнь. Часть 7

Прохладный воздух приятно пах дымком от шашлыка, выглянувшее из-за облаков солнышко добавило красок в окружающую действительность, сделав ее удивительно яркой и красивой. Признаюсь, я живу не только настоящим, но и прошлым. Не вижу между ними никакой пропасти, никакого Памира. Когда я откусываю кусочек настоящего, его вкус напоминает мне нечто отведанное ранее — так происходит очень часто. Вот сейчас я негромко твержу стихи Беллы Ахмадуллиной...

Аромат сирени или яблони (не говоря уже о шиповнике) дурманит меня запахами гораздо большей выдержки, чем сады современности. Но вот сейчас...

Голова раскалывалась от нестерпимой боли. Любой громкий звук отдавался в ней ужасным колокольным звоном, а в то время, когда вокруг обозначалась тишина, за дело брались маленькие кузнецы, обосновавшиеся прямо в мозгу и беспрерывно молотящие своими молоточками по своим наковаленкам, отчего я слышал постоянный громкий металлический перезвон. Да-а-а, контузило меня знатно при переходе.

Но вот мне стало легче, я поднялся. Моя прелесть Оля точно чувствует себя прекрасно, вон как улыбается — я крепко обнял и поцеловал её, почувствовав ответный трепет её губ. Как она пахнет! У души человека особый аромат... И притягивает нас к тем или иным не внешность... не характер... а именно их аромат души...

Мы присели за красивый стол под огромным деревом, так приятно тут, так прохладно. Вот только сильный голод... Оп-па, да тут явно хозяин к нам идёт и грозно на нас так пялится. А вот я его сейчас постараюсь немного удивить и ошеломить — какой вид у него грозный! Ты сейчас не командир батальона, мой дорогой друг Толя!

— Анатолий Иванович, тут пожрать дадут несчастному голодному майору разведроты, ну хоть три корочки хлеба у тебя есть, а, Толик? Совести у тебя точно нет, ну кусочек хлебушка есть? Может покомандуешь, чтобы голодных воинов РККА покормили в твоём доме? Раньше меня у тебя всегда сразу кормили, а потом вопросы задавали, — я тихонько смеялся про себя, видя совершенно обалдевшее выражение его лица.

— Охренеть, обалдеть, ахуеть, — только присутствие Оли заставило его воздержаться от более крепких выражений. Это был мой сослуживец, подполковник Иванов, наш бывший командир батальона. Он вдруг почти случайно разбогател, найдя на чердаке своей дачи старинные картины и зарисовки, которые его дед притащил из Берлина. Да что там говорить — одна лишь картина Леонардо ушла на аукционе за 3 миллиона резаной бумаги с портретами давно умерших американских президентов.

— Голос Жеки Вольцева, я хренею... — он даже подпрыгнул и совершенно обалдело уставился на меня. Глаза по пятаку, он точно в трансе! Да кто ты? Ты меня даже немного напугал!

— Оля, посмотри на него — перед тобой самый главный развратник нашего военного училища. Он с другом убежал ночью в самоволку на выпускной вечер в школу, там были у них весьма аппетитные подруги по 18 лет. Зашли они в класс на втором этаже, поставили пьяных подруг в окно и поимели их, девушки только громко охали-ахали на весь школьный двор.