Инвалидность ещё не повод...

подобное носилкам. Если раньше им помогала Вера, то теперь она поступила в училище и проживает в общежитии соседнего города. Напрягаясь в узких проходах дверей, переносили Михаила в баню. Там укладывали его на средний полок, парили веником, натирали эфирными маслами. Вот и этот раз, сразу после оплодотворения, Роза и Таня напарили мужчину, побрили ему лобок и мошонку, остригли ногти на руках и ногах. Сами хорошенько смыли недельные грехи.

Мужчину положили в предбаннике на лавочку, застеленную старым матрасом. Положили специально на живот, чтобы кровь на спине хорошо пробила зажатые капилляры. Женщины сели на табуретки, как раз напротив глаз Михаила.

Они раздавили сливовицу объёмом 0.5 литра. Им так похорошело, что запели застольную песню. Но вдруг Роза сказала:

— Хватит тягомотину петь! У нас всё отлично! Зятёк, я Тане рассказывала, как впервые вкусила девичий пирог, теперь для тебя лично. Ой, смех одна, как говорит моя знакомица Динарка Мухаметшина. Помнишь ту казашечку, на кунку которой ты уставился? Наверное, считал, что разрез у неё поперёк! Ха-ха-ха! Вспомнил... ? Ага, Тань, которая, кумысом предлагала Мишу лечить. О чём я говорила... ? Ах да! О лесбиянке в пионерлагере. Началось всё с того, что мальчишки украли у меня лифчик... Я сушила его. Иду реву. Куда теперь я сисечки... Вот такие. Миш, видно? — Роза показала на кончик указательного пальца. — Я их считала большими, хвасталась, что у меня больше чем у остальных девочек в отряде. Иду значит, лицо в слезах. Попадаюсь старшей вожатой. Ну, для краткости — та сказала, что такие прыщики можно и не прятать, не дразнить, так сказать, пацанов. А я возьми и спроси: «А какие у тебя, если ты носишь лифчик?» Та завела к себе в домик, разделась догола и спросила достаточно ли большие, чтобы смутить парней.
А я-то, тёмный лес, деревенщина, спросила: «Что значит смутить? Это ебать дать?» Извините за мат, детки. Та у меня поинтересовалась, что я знаю о сексе. Ну и слово за слово, она уже поглаживает меня по плечу, по шее. Затем поцеловала в губы. Не успела я очнуться, как стояла перед ней, в чём мать родила. Взяла она мою ладошку, сунула себе меж ног и поинтересовалась, так ли мокро у меня там... Тань, он хрипит... Давай перевернём... Вот так. Подушечку повыше, чтобы видел нас... Ух ты ж. Вот отчего он хрипел. Не сердце ему давило, а стояк, попу приподнимал. Хи-хи! Тань, твой мужик — тебе ему помогать. Крикнешь, когда нужно будет помочь.

Мать ушла, Таня не стала размышлять. Соорудила над телом мужа фигуру 69. Шеей вертеть у мужчины получалось сносно. Ему придумалось потереть промежность любимой подбородком. Щетина об шерстку, язык об клитор, помпу на вульву или на отдельный лепесток. Так приятно, что хоть губы и язык чувствуют нежность этой прелести, пахнущей женской свежестью.

Забава минетом, вкупе с куннилингусом, насытили психику женщины, теперь самая восхитительная стадия коитуса. Ручками его — хап! Сразу в