Пара. Новогоднее чудо.

дороге заглянул в ТУ комнату. Три нагих ангелочка спали прямо на полу, тесно прижавшись друг к другу. Иринка закинула ногу на Андрея и рукой держала полу-вставший член. Саша прижался к ней сзади. «Вас ждет бурное пробуждение» — зная, что твориться с Ирой после таких оргазмов, как вчера, искренне пожелал им удачи...

Тихонько закрыл дверь и проследовал дальше. Открыл холодильник. Упаковка кефира! Холодного! Налил полный стакан. Жадно, залпом, выпил.

Воскрес...

Налил еще стакан, сел за стол и стал уже медленно, смакуя, отпивать маленькими глоточками живительную жидкость.

Вознесся!

И появилось видение: Аня... в одних стрингах... Невозмутимо проследовала к холодильнику. Как будто меня не было. Или я был, но я — шкаф. Пока она шла, нет, плыла, эти три метра от двери к холодильнику, не мог оторвать взгляд! Обворожительное личико, обрамленное длинными (до самой поясницы), густыми пепельными волосами. Огромные серые глаза, точеный носик, словно очерченные тонким карандашом, сочные шелковистые губки. Длинная шея, белоснежные упругие, задорно стоящие, среднего размера груди, с разведенными слегка в стороны большими сосками. Тонкая талия. Плоский животик с красивым пупком. Между животиком и округлыми выступающими гребнями подвздошых костей — ложбинки, сходясь книзу, очерчивают широкий выпуклый манящий лобок. Круглая подтянутая попка, как бы состоящая из двух идеальных полусфер, не образуя складок,...плавно переходит в бедра.

При походке бедра плавно покачивались, и аппетитные белоснежные булочки не вихлялись вульгарно в стороны, а элегантно поочередно поднимались и опускались. Нежная бархатистая, еще не тронутая целлюлитом, кожа. Прозрачный детский пушок внизу спины вдоль позвоночника и по бокам две соблазнительные ямочки. В районе промежности расходящиеся ягодицы и сходящиеся внутренние поверхности бедер образуют идеальный ромбик, открывая взгляду пухлые, мягкие даже на вид, половые губки. Длиннющие стройные ноги, с рельефными, играющими при ходьбе мышцами бедер и голеней. Тонкие лодыжки, точеные ступни с ровными длинными пальчиками. Да простит меня Аня (и все женщины) за такое сравнение, но она своей статью и грациозной походкой напоминала, нет, не лань, а молодую породистую кобылицу (не в смысле «ты кобыла» или «колхозная старая кляча» с отвисшим пузом, огромными маслами и потухшим взглядом). Кому хоть раз посчастливилось увидеть выездку этих божественных созданий, тот меня поймет. Чтобы скрыть возбуждение, пришлось придвинуть стул поближе к столу.

Аня взяла открытую упаковку кефира, несколько секунд смотрела на неё: «Ктоу пи-и-ль из май-ей круш-шки? — с прибалтийским акцентом произнесла она.

— Прости, не знал.

— Шучу, расслап-пся

Она налила кефир в стакан и села за стол напротив меня.

— Ты ко-ро-шо иг-рай-ешь и у тип-пя очинь красив-вие рук-ки.

Не к месту вспомнились советские фильмы про войну, где фашисты допрашивали деревенских активистов: «руссишь швайн! пут-тишь ков-ворийть, кде партизанен, пут-тишь полючайт корка хлеп-па, пут-тишь молчайть, пут-тишь полючайт сапок морта и повисайт на рюский перйёза!» Я не смог сдержаться и прыснул.

— Со мной что-то не так? (С вашего позволения, как, впрочем, и без него, я не буду дальше имитировать её акцент, додумывайте сами)

— Нет, ты — идеальна! Просто, я думал, ты