Двойная жизнь

я под ним как на крючке извивалась, дергалась, но не могла соскочить. Перевернулась на живот и тут же обратно, хотелось, чтобы он смотрел, так было легче, пружина сжалась и в животе все напряглось, я вытаращила на него глаза и не понимающе таращилась на то как он медленно подкрадывается ко мне, а после схватил ноги и развел в стороны. В паху, там в самом низу, там, где соединяются ноги, там, где кровавые, ненасытные губки, причмокивая раскрылись, пустив сладкую слюну от предвкушения поцелуя, нет не поцелуя, а от неизбежного прикосновения его огромной фиолетовой головки. Он никуда не денется, он войдет в нее, а я его пожру без остатка, всего и не отпущу пока не насыщусь, пока не успокоюсь, пока высосу всю его энергию, я этого хочу, я, я... Мне хотелось закричит, но я ждала, я еще могу немного подождать, а потом, все.

Алексей схватил меня за бедра, дернул на себя и тут же воткнул свой член между ног, он сразу нашел путь куда надо и сразу же провалился в меня, я застонала, так громко, что Алексей нагнувший снова как змея прошипел.

— Молчи!

И зажав себе рот руками я неслышно промычала. Он ткнул член так глубоко, а потом еще и еще, я моргала глазами и пялилась в потолок, еще немного, еще, я шептала себе только эти слова, еще, еще. И в друг, собачка, что так долго сдерживала пружину соскочила, я задрожала, затряслась, схватила его и прижала к себе, мне казалось, что я его сломаю, его тело закрутилось, он хотел вырваться, но мои ноги обхватили его и пальцы впились в его спину. Теперь он дергался вместе со мной, а я стонала, но не отпускала его, он кувыркался по кровати со мной, но на бок, то опят на спину, он пытался сбросить меня, отцепится, но он не знал, что такое голодная женщина, она похожа на мегеру, на вампира и пока я выпью его соки, пока он не кончит, пока не затрясется в экстазе вместе со мной, я его не отпущу.

Мы кувыркались по постели, я неслышно рычала, чувствовала, как в меня втыкается его член, как он пытается вырваться и снова втыкается так глубоко, что я, затаив дыхание ощущала его где-то в животе. О ужас. Это был непонятен ни мне и никому другому танец, танец секса, танец жатвы, танец звериной похоти и боли. Он не выдержал, и я повалила его на спину, теперь я была с верху, я могла сама подпрыгивать, дергать бедрами вверх и в низ, и я сама могла контролировать этот танец, я и только я.

Я готова уже была испытать триумф, испытать победу, извергнутся, вцепиться в его грудь и приподняв повыше бедра дать возможность Алексею самостоятельно закончить танец, но тут меня кто-то схватил, жестко схватил за талию, так, что я теперь не могла дергать ими, меня зажали