Вернуть любимую

потерять. Подхожу впритык и с размаху бью по лицу (она любит это, правда так сильно я её ещё не бил). Голова мотнулась, Лена поднимает на меня взгляд и начинает смеяться. Теперь теряюсь я. А она говорит, что хочет грубого секса только с тем, кого любит, а пощечины от кого попало на неё не действуют и не возбуждают. Протягивает руку за кольцом, улыбается. Знаете: как больно все это было слышать, у меня всё внутри оборвалось, значит не любит больше меня. И тут на меня нашло, нет, я и до этого планировал её изнасиловать, сделать всё как она любит, но я знал, что не буду переходить некоторые границы, не доставлю ей нестерпимой боли. А сейчас я её действительно ненавидел, действительно хотел, чтобы она плакала и просила прощенья.

Я резко схватил её за волосы и потянул назад, так что она упала на кровать, она кричала, говорила, что я псих, что спать со мной не будет. Врезал по лицу от всей души, замолчала, глаза испуганные. Приказал снять кофту, иначе порву, сняла, умница. Руки её двумя наручниками приковываю к спинке кровати, брыкается, кусается, сжимаю горло, любит она это... И сейчас сквозь испуг и презрения пробиваются в глазах искры похоти. Дрянь! Дышать уже не может, любимое личико краснеет, отпускаю её, кашляет, называет придурком. А ведь вроде как специально меня распаляет, чтобы я ещё жесче с ней стал, ну — ну... Стягиваю с неё джинсы, трусики. Она начинает кричать, звать на помощь, хотя знает, что я сейчас сделаю. Трусики в рот, даже в глотку, глубоко. Люблю её. Лифчик вон, господи, какая красота. Хочу её.

— Ты блядь, потаскуха, конченая проблять, ты шлюха! Теперь я сам буду решать, что и насколько больно буду с тобой делать. Я сейчас освобожу твой рот, не вздумай кричать, ясно? — кивает.

Вынимаю трусики, материться, но не кричит, достаю из коробки под кроватью ошейник с цепочками. Удивлена, даже замолчала. Застегиваю его на ней туго, дышать начинай ртом, хрипло просит ослабить немного. Нет, сам решу, когда надо будет ослабить. От ошейника идут две цепочки с зажимами на соски. Цепляю их, подкручиваю так, что она стонет, очень красиво. Теперь любое движение головой будет вызывать новую боль в сосках. Встаю на колени на кровать, член напротив лица. Приказываю сосать. Губку закусила, но потянулась к головке, ой как ей неудобно, наверное. Рот широко открыть не может, и так ошейник давит, соски натянулись, мычит что-то, но сосет. Нет, так не пойдет. Отстегиваю одну руку, она садиться на кровать, приношу бутылку вина, выпиваю сам половину, половину заставляю чуть ли не залпом проглотить её, достаю из коробки еще зажимы, цепляю один на клитор, два на половые губки, говорит, что больно, ладно, чуть их ослабил. А сама так течет, обожаю её запах. Одна рука её по-прежнему прикована, приказываю сесть на бутылку, отказывается, говорит, что больно будет,