Эльвира. Командировка

щекам, наматывал ее русые волосы на кулак, ебал ее в рот.

Мне надоело. Я толкнул ее ногой в грудь. Сделал так намеренно. И угадал. На ее лице была помесь унижения и удивления. Я никогда так с ней не обращался. Ногой я задел задранную кофточку. Остался след.

Я улыбнулся.

— Сопли подбери, тварь, это твое место, нечему тут удивляться. Ботинки с меня сними.

Она покорно подползла, стала расшнуровывать обувь. Она виляла голой жопой, сиськи болтались из стороны в сторону.

— Вылижи ботинки.

Она замерла на секунду. Стояла передо мной на коленях, с голой жопой, с опущенной головой.

— Да... Хозяин.

Вот уже она полирует грязную обувь своим языком. Старается. Убирает все пылинки. Глотает грязь. И плачет. Я вижу слезы и слышу всхлипывания. Это заводит.

— Разденься. Оставь чулки. Жди меня у унитаза.

Она попробовала встать.

— На коленях. Я не разрешал подниматься.

Она шлепала в туалет. Лишь в чулках. Я видел, что она течет. Ее заводили унижения и ее бесправность. Вернее то что правила диктовал я. Полностью.

Стоит с ровной спиной у унитаза. Соски остро торчат. Вся такая нежная, сексуальная. Глаза в пол.

Мочусь.

— рот, открой.

Она распахивает рот.

— язык вывали, шлюха.

Выполняет. Покорно. Щеки заходятся краской. Видно, как ее это заводит. И тут же рядом стыд, унижение, отвращение, даже брезгливость.

Я не часто ее пользовал как туалет. И почти никогда не мочился в рот. Я стряхивал. Ее это унижало просто донельзя. Я видел это. Она понимала, что ею пользуются практически как туалетную бумагу и стыд, вперемешку с отвращением заливал ее блаженным возбуждением.

Капли легли на ее язык, немного на губы.

— Вылижи, начисто, шалава.

Она неистово полировала хуй. Старалась...

Двинулся в комнату. Сел на диван. Достал из сумки ошейник. Она сидела передо мной на коленях. В следующий момент ошейник туго сошелся на ее шее.

Пощечина. Еще. Еще. Еще. Она лишь мотает головой из стороны в сторону. Часто задышала.

— что, сука, вся твоя натура наружу? Хочешь боли, тварь? —

— Да, да... Она почти выла. Казалось еще чуть-чуть, и она потеряет сознание.

Ситуация. Когда от нее ничего не зависит, когда она один на один с Хозяином и город не родной практически, и бежать некуда — она полностью погрузилась в свои эмоции и ощущения.

Толчок, она лежит животом на небольшом столике. Руки и ноги я привязал к ножкам. В рот кляп-шарик, крупный, чтобы слюна текла. Представьте милую девушку в таком виде что глухо взывает от каждого удара — с текущей пиздой, по краю рта течет слюна. Она беспомощна, спина, жопа, ноги покрываются ровными яркими полосами. Ее боль лишь усиливает желание. И ее и мое.

Это не было наказание. Это была боль в чистом виде. Этого хотели оба. Каждый получил свое.

Она дрожала всем телом. Мокрые глаза и пелена похоти в них. Частое сбитое дыхание. Лужа слюны на полу. Я перевязал ее ноги, и она сразу будто на автомате вздернула жопу, приподнялась. Сжал ее пизду и она завыла под кляпом, задвигалась. Несколько