Дела давно минувших дней

меня.

Приехал... Костюм — «Уго Босс». Рубашка, галстук, туфли. Где-то под три тысячи баксов.

— Ты что — с ума сошла?

— А что?

— С какой это стати ты мне покупаешь всё это?

— Не морочь голову. Раздевайся. Я тебя одену.

Как будто бы нечто само собой разумеющееся она одевала на меня рубашку, и когда застёгивала последнюю пуговицу — встала на колени, спустила с меня трусы, и проглотила член. Я не люблю когда мне делают такие вещи. Но она так сосала, что меня завело со старта.

— Кончи мне в рот...

— А что дальше?

Дальше был ресторан, и пяная шваль. Но мы сидели в отдельном номере, и грохот лабухов не мешал говорить, и слышать то что тебе говорят.

— Ты не посчитал меня шалавой, за то, что я сделала?

— Я думаю, что к этому шло.

— Да. Хоть я пыталась совладать с собой. У тебя очень вкусная сперма.

— И на том спасибо. Но если ты думаешь, что только этим всё и закончится, то лучше не повторять.

— Чем закончится — это от тебя зависит.

— Что от меня зависит?

— Я попробую тебе что-то рассказать.

— Слушаю.

— Я даже не знаю с чего начать...

Мой отец — моряк «дальнобойщик». Потому я его изредка видела. Жила с мамой и бабкой — комунистками. Воспитывали меня путем нескончаемых обязанностей и наказаний. Учёба, музыка — музыка — учёба. Если я на пять минут опаздывала вернуться из школы — я не буду вдаваться в подробности. Немного легче стало, когда я кончила школу, и поступила в консерваторию. Как легче. Я уже не бежала, как угорелая домой, объясняя это занятиями до самого вечера.

В сексе я была абсолютным профаном. Правда с 13 лет я каждую ночь мастурбировала, но никак не больше. Ибо, бабка сказала, что если до свадьбы я не останусь целкой — она меня убьёт. А она была способна.

И тут я познакомилась с одной соучиницей у которой уже был любовник. Он всегда её встречал после занятий.

как — то мы разговорились, и она сказала, что только сидеть на такой попе, как у меня — это грех...

Я ничего не поняла, и тогда рна обяснила:

— Я тоже целка.

— А как же твой любовник?

— Очень просто.

— Вы не трахаетесь.

— Очень даже.

— Как?

— В попу как!

— Что?!

— То, что не слышишь? Слух-то у тебя абсолютный.

— Но мне кто-то сказал, что это болит.

— В начале — болит. Потом — меньше. Потом — ещё меньше. А потом — ты уже не можешь без этого. Я просто дурею от такого кайфа.

Моя жопа так растрахана, что иногда я всовываю в неё вибратор, и член — в догонку. А ты с такой жопой — и ничего! Найди себе (а тебе совсем не трудно) мужика, и пусть он тебе разработает жопу.

Нечего жить в сухомятку!

— И ты себе нашла.

— Да. Но не сразу. В ту ночь я впервые попробовала ввести себе мезинец в попу. Мне взяло время понять, что его нужно смазать слюной. Потом, когда сфинктер стал податливее я ввела ещё