Порочная тяга (доктор)

ширмой и присаживайтесь в кресло, — я сопроводил сказанное жестами. Ширму я оборудовал с помощью открытой створки шкафа и простыни, но таким образом, чтобы мне было видно все, что за ней происходит. Ну а гинекологическое «кресло» являло собой часть дивана, застеленного белой простыней и приставленные к нему два стула, как подставки для ног.

Ирина зашла за ширму, а я встал в двух шагах от нее, и скрестив руки на груди принялся с интересом наблюдать за процессом. Поставив сумочку на пол, она принялась расстегивать белую блузку. От волнения, под мышками у нее расползались большие мокрые пятна, что не утаилось от моего взгляда и приятно возбудило меня. Выпростав блузу из-под юбки, она сняла ее, положив на стул. Я с жадностью разглядывал черный бюстгальтер, придерживающий пышную грудь и миленький аппетитный животик. Ирина, тем временем расстегнула сбоку молнию черной юбки и не без усилий принялась стягивать ее с упругих мощных бедер. Стоя ко мне полубоком она наклонилась вперед, вынимая ноги через пояс юбки, а я любовался ее аппетитными ягодицами, совершенно не скрытыми за черными стрингами. Шагнув в сторону, я оказался за ее спиной, между неплотно сжатых бедер выпирал увесистым мешочком округлый бугорок ее промежности, сокрытый тонкой черной тканью. Закончив с юбкой, Ирина помедлила какое-то мгновение, после чего большими пальцами взялась за резинку и таким же образом стянула тонкие (и я уверен насквозь мокренькие) трусики, а мне вновь открылся возбуждающий вид между ее ягодиц и бёдер. Ее пухленькие губки, обрамленные редкими черными волосками, расходились посередине, обнажая сокрытый между ними бледно-розовый гребешок, в свете ламп поблескивающий от выделяемого сока. Все это напоминало аппетитный сэндвич, развернутый на 90 градусов: две пухлые булочки и между них смачная розовая прослойка. Закончив с трусиками, Ирина распрямилась и стоя ко мне спиной расстегнула застежку на лифчике. Стянув его бретельки с плеч, небрежно бросила поверх снятой одежды, а на коже остались отчетливые вмятины, оставленные узкими ремешками бюстгальтера. Слегка повернувшись ко мне боком, и прикрывая руками свою наготу, Ирина вопросительно глянула на меня исподлобья.

— Чулки и туфли можете не снимать, — охрипшим голосом произнес я. — Мне нужно Вас послушать. — С этими словами я надел стетоскоп и подойдя к ней вплотную, принялся слушать ее, касаясь прибором бархатной кожи ее спины, от чего последняя принялась покрываться мурашками. Одновременно я ощутил исходящий аромат ее волос и обнаженного тела. От нее пахло волнением, желанием, страстью и женственностью. Я ощущал жар, который исходит от нее и легкий трепет. Она каждый раз вздрагивала, от прикосновений к ее телу холодного прибора, а я, закончив со спиной, перешел к ней спереди и жестом попросил убрать от груди руки. Ирина послушно опустила их, и мне открылись ее груди с большими розовыми сосками, покрытыми крохотными пупырышками. Я приложил прибор к торчащему левому соску, от чего он загнулся в бок, вмявшись в упругую грудь и сказал:

— Дышите.

Затем