Альфа...

богу, не сильный, паховой области. Короче — я пописал на кабель под напряжением! Меня долбануло током, и образовавшаяся дуга чуть не сожгла мне мужские причиндалы. Но мне повезло. Не убило и даже сильно не покалечило. Типа кабель успели отключить, за мгновение как я его залил, и меня ударило остатком или наведенкой... короче напоследок. Возможно, помогло, что я был пьян. Как говорится пьяному море по колено.

— 2 -

У меня ужасно до скрежета зубов болела голова, пах и левая нога. Мне постоянно кололи обезболивающее и снотворное. Я спал, ел, мне делали перевязку. Через неделю, когда я более или мене очухался, то впервые увидел, что они там перевязывают. Вернее я знал что, но увидел это впервые. На лице пожилой медсестры лежала печать горести и сожаления. Меня явно считали пропавшим! И было от чего, член был покрыт волдырями, Головка разбухла и имела цвет спелой сливы — фиолетовая с синевой. Доктор, осматривающий меня, проговорился что, скорее всего я не смогу жить полноценной половой жизнью... Мой дух упал ниже плинтуса.

На третьей недели начались другие проблемы. У меня обострился нюх, и я словно хорошая ищейка чуял за милю где, что лежит и кто находится. Особенно досаждал запах женщин. От него кружилась голова и в голове стучали молоточки. От него пробуждалось нечто заставляющее сердце быстрее биться, а член вставать. Вот только проблема... стоило моему органу, только шевельнутся, как в паху начинало так болеть, что я готов был лезть на стенку.

Особенно это досаждало при перевязках. Только одна медсестра была пожилой, остальные были в самом расцвете. Их запах даже скрываемый духами будоражил меня до потери пульса, а мягкие пальчики, обтирающие и смазывающие мазью член, вызывали неудержимые приливы похоти. А когда тот пытался встать я почти терял сознание от боли.

Но все когда-нибудь проходит. Постепенно цвет и размер моего органа приходил в норму, болеть он стал меньше, но ужасно чесался, доводя меня до неистовства. И теперь при перевязке уже стоял колом, чуть подрагивая от прикосновений. Сестры прыскали в кулачок, но продолжали выполнять свою работу.

Очень быстро я пошел на поправку. Теперь уже кособочась и припадая на левую ногу, я сам ходил на перевязку, которую делали каждый день. Начала облазить обожженная кожа фаллоса и ствол стал пегим. Ярко-розовые разводы, словно маскировочные пятна, покрывали почти всю поверхность. Кстати эти отметки сохранились у меня почти на всю жизнь. Теперь мне там брызгали какой-то пеной и просто оборачивали марлей. Мне разрешили мыться, только потом необходимо было снова делать перевязку. Желание трахнуть кого-нибудь стало подавляющим, и в очередной приход жены я затащил её в душ и, закрыв на щеколду дверь, буквально изнасиловал её.

Задрав подол и сорвав с неё трусики, игнорирую протестующие вопли, я заставил Ольгу упереться в край ванны и, пристроившись сзади, засадил ей по самые помидоры. Это было очень больно, но так же приятно. Не обращая внимания на боль