Лина. Стыд

скулила, но ее ощутимо трясло.

И она получила хуй в очко.

Руки затекли, она сбилась с ритма. Он просто ебал ее.

Бросил.

Обошел, поднял за волосы. Она смотрела прямо на него и не видела ничего.

Плюнул ей в лицо. Размазал. Стала ловить его пальцы.

— Что, дать тебе отсосать?

— Дааа...

Она и не говорила, а просто выдыхала стоном.

Держа ее за волосы, он насаживал ее рот на хуй. Слюна, хрип, всхлипывания.

Ебал глубоко, без церемоний. Периодически плевал ей в рот, размазывал по волосам, лицу.

Отошел.

Она глубоко дышала, лежа в лужице из слюны, с мокрыми волосами на щеках.

Безумные глаза.

— еще — вдруг простонала она — еще...

Но еще не случилось.

Он сидел в кресле. Она в ногах, прижимаясь к его коленям.

— Это, лишь начало, и не самое интересное для меня. Тебе не было ни особо больно, ни особо унизительно.

Ты похотлива и развратна. Ты блядь, шлюха, и похотливая тварь — но лишь здесь, сейчас и для меня.

Дальше будет больше. И я могу многое пробовать, многому обучить.

Это игра в оба конца.

Я хочу унижать и видеть твою похоть. Ты хочешь быть опущенной, хочешь подчинения.

Хочешь продолжать? Ведь, по сути ничего не было. Это и не начало, а лишь приятные игры.

Ее тело ныло, она подумала, что будут синяки или ссадины и на жопе следы.

Руки затекли и побаливали в местах фиксации и в плечах.

Но ее трясло от возбуждения чуть спавшего, но плотного, туманного. Одно его движение и она опять взвоет, потечет.

— Я делал тебе больно, а ты текла, твоя пизда, как озеро, у тебя и по ногам текло. Ты это понимаешь?

— Я выебал тебя в рот после жопы, а ты и не поморщилась. Ты опущенное животное, ты этого и хочешь, чтобы тобой пользовались.

— Ты хочешь быть моей?

Она вздрогнула. Ее трясло уже как-то болезненно.

Рот, жопа, хуй, пизда.

Хлесткий мат. Больно, унизительно.

Но бог мой, как она этого хотела.

И как ей было хорошо.

— Я боюсь... Но я хочу.

— Тебе не стоит кончать пару дней, а захочешь, так попросишь, я позвоню и назначу встречу. Захочешь поболтать — пиши.

Этот переход от приказа к поболтать-пиши смутил ее сбил с толку.

— Такси внизу.

— Я не понимаю...

— Чего же, милая?

— Ты доволен?

Пощечина. Она вздрогнула. И вдруг встала на колени.

— Вы довольны мною?

— Молодец, учишься. Да. Можешь ехать.

В такси она все думала о возбуждении, о том, что она не кончила и даже не думала об этом, да и он не особо то удовлетворял себя.

Но тот уровень возбуждения, а главное стыда, то, что с ней происходило и ее покорность — это сводило с ума. Она чувствовала, что течет, что хочет. Но не секса. А его власти и своей беспомощности.

Руки за спиной. И он делает, что хочет, контролируя ее.

Это и заводило. Это и было нужно.

Она сжала ноги, выдохнула, почти застонала. Таксист косился в зеркало.

Дома, в душе, она старалась не начать дрочить, но не сдержалась.

И уже ползла к телефону и строчила, что хочет кончить, еще и еще.

А