Наступая на те же грабли

день открытых дверей... нет, новых дырочек моей жёнушки...

— Вот видишь ты уже злишься! Ты же обещал.

— Ну, извини, дорогая. Не смог сдержаться. А как ты думала? Легко мне узнать, что какой-то подлец обскакал меня на лихом коне, и сломал целку там, где мне столько лет отказывали. Чёрт возьми, не в ладоши же мне хлопать...

— Так вышло... Снова и снова — прости.

Я не мог найти слов в эту минуту, настолько я был шокирован. Она тоже, и на несколько секунд в ванной воцарилось молчание. В тишине шумели лишь струйки воды, падающей из душа. Но вот я вышел из оцепенения, перекрыл воду, продолжил:

— И как давно он... опередил меня?

— Когда я приехала к нему второй раз. Он вообще делал всё постепенно: в первый раз поставил меня на четвереньки, а затем... во второй визит... взял меня в попку... прости... Это получилось почти, как у нас сегодня.

— И ты отдалась добровольно или сопротивлялась? Хотя... о чём я спрашиваю? Догадываюсь, как всё было.

— Нет, я пустила его в попку совсем не добровольно. Когда я поняла, что он задумал, я стала протестовать — «не надо», — но он был непреклонен. И я сдалась...

— А может и не сильно сопротивлялась?

— Ещё раз тебе говорю: после того первого раза у нас тут, когда я отдалась, он просто подавляет меня. Когда его нет рядом, мне кажется, нет, я — уверена, что ненавижу его и могу отослать его к всем чертям. Но только он появляется рядом, как я впадаю в панику, которая затем переходит в полное повиновение его указаниям и требованиям. Сейчас мне даже не верится, что я смогла один раз передумать и отказать ему, когда он уже полностью меня раздел. Но в следующий раз он уже довёл своё грязное дело до конца. С тех пор... сам понимаешь.

— Может это от того, что у него прибор побольше моего? Тебе было больно, наверное. Он воспользовался смазкой?

— Было немного, но через пару минут я привыкла. Говорю же тебе: всё прошло, как у нас сегодня. Он вошёл в киску сзади, потрахал меня, как он умеет, от чего я быстро кончила. Тогда он использовал мои соки, типа как смазку.

— И ты снова кончила?

Она не ответила. А молча отвернулась к стене ванной. Для меня это был более, чем красноречивый ответ...

Несмотря на то, что я был обескуражен ещё одной шокирующей новостью, я не хотел, чтобы в наших с супругой отношениях появилась новая преграда. Более того, сейчас мои чувства к ней обострились, как никогда. Любовь, а может даже жалость к этому милому, хрупкому, прекрасному существу, которое стояло предо мной, мокрое от воды, отвернувшись, скорее для того, чтобы я не видел её слёз. Слёз от признания своей слабости, от чувства вины по отношению ко мне. Значит она меня по-прежнему любила! А сейчас ничто другое не имело значение; это было сейчас главным. И в