Открытая диафрагма

она знала насколько он слаб. Знала все его мысли в отношении ее тела, и они ей определенно нравились...

— Трахни меня. Тихий голос в его голове взорвался как гром.

Ему показалось, что слышно как бьется его сердце.

— Я хочу, чтобы ты оттрахал меня.

— прямо так, здесь.

— Малыш, положи ладонь на свою киску.

Он вцепился в фотоаппарат, ловя каждое ее движение. Она перехватила рубашку одной рукой, и опустила ладонь вниз, к самому истоку своего желания. Не сводя с него глаз она спросила: — Ты хочешь чтоб я поласкала себя?

— Да.

Она прикусила губу и двинула пальцы еще ниже. К самому очагу. Когда пальцы легли на бутон, она закрыла глаза. С едва слышным стоном она погрузила средний палец в свое лоно. Она не чувствовала ни жесткости бетона, ни прохлады вечера. Ничего не имело значения, лишь взгляд мужчины обжигал ее и ее собственное желание. Ей захотелось почувствовать свой вкус и она поднесла пальцы к губам, желание пьянило ее. Она чувствовала себя свободной и счастливой в своей свободе. Одной рукой она вынуждена была придерживать рубашку, чтобы показать все своему зрителю. Он был прав, он тоже участник процесса. Рука скользнула к груди, взвешивая ее мягкую упругость, задевая ноющие соски, потом снова вниз. Огладить себя между ног, о если бы мужчины знали, какой здесь иногда таится голод, какой тайник удовольствий. Ее пальцы оглаживали промежность, полоску находящуюся за горячим бутоном, мерили расстояние от него до другой, самой тесной, дырочки. Потом не в силах больше сдерживаться снова погрузились в щель. Еще и еще. Ее тело раскачивалось навстречу толчкам руки. Затем она не выдержала и опустилась спиной на пол. Подогнув ноги в коленях головой к камере, она продолжила представление. К пальцам правой руки, которые стремились вглубь, она добавила левую, пальцы которой запорхали над поверхностью. Рот ее приоткрылся, лобок стал болезненно подрагиваться, пальцы все стремительнее порхали над лоном. Осознание того что за ней наблюдают в этот момент, придавало девушке необыкновенную остроту ощущений. Показывая себя такой, в пароксизме животного наслажденья она обрела свободу. Свободу подчинится своей натуре, следовать лишь своим инстинктом, свободу животного. Она чувствовала себя ничтожной рабыней в гареме у царя, и одновременно царицей, на троне. Той кого берут и той кто сама забирает. И ей это нравилось, она погрузилась в свои желания... Жалобный стон, предсмертный крик. Бедра двинулись вверх выгибая ее тело в судороге удовольствия. Ладонь охватила выступ лобка. Долгие секунды девушка была вздыблена на пике оргазма, освещаемая молниями вспышки. Затем она осторожно опустилась на пол, бедра сомкнулись зажимая между собой кисть. Голова расслабленно откинулась в сторону. Никто не заметил на ее ресницах слезы. В ее теле и душе напряжение разрядилось грозой, и хлынул ливень. Она разрыдалась. Спустя мгновение она уже прильнула к его груди, поднятая на его сильных руках. Он что то шептал ей на ушко успокоительное и нежное. Она обняла его за