У врача

молчал, страстно желая провалиться на месте от стыда. Врать было бессмысленно, я это прекрасно понимал, но и признаться я не мог, осознавая, что моё молчание красноречивее всяких слов.

— Мышцы сфинктера очень сильно растянуты, есть микроскопические трещинки, но в целом состояние удовлетворительное, — продолжал он профессорским тоном. — При анальном сексе необходимо пользоваться специальными смазками, универсальным заменителем которых являются детские крема и вазелин.

Моё лицо пылало. Я желал только одного — поскорее покинуть кабинет. Мне было очень стыдно и неловко.

— Вот номерок на следующий приём, — протягивая мне бумажку и карточку, сказал он. — Придёшь послезавтра в 15—00, когда будут готовы анализы. До этого времени воздержись от сексуальных контактов.

Я схватил протянутые мне бумажки и пулей выскочил из кабинета, чувствуя на себе его взгляд.

Только оказавшись в своей квартире я смог перевести дух. Окончательно я пришёл в себя, стоя под горячими струями воды в душе. Вода очень хорошо приводила в чувство, успокаивая и лаская моё тело. Мысленно я снова и снова прокручивал подробности своего сегодняшнего визита к доктору, к своему стыду чувствуя, как во мне нарастает сексуальное возбуждение. Тело хорошо помнило прикосновения его больших, сильных рук, и мысль о скором повторном визите к нему сильно пугала и волновала одновременно. Судя по всему, сказывалось недельное отсутствие близости с мужчиной. Однако в тот момент, я даже и в мыслях не думал о самой возможности интимной близости с Владимиром Николаевичем — для меня он был доктором, и сама мысль о такой возможности не приходила мне в голову.

Когда через день я шёл в КВД, я совершенно не думал о результатах анализов. Сердце бешено колотилось в груди, и меня то и дело охватывали непонятные волнение и страх. В назначенное время я, постучавшись в дверь, переступил порог его кабинета и на ватных от волнения ногах направился к его столу. Владимир Николаевич что то писал, и я, воспользовавшись случаем, украдкой, рассмотрел его: на нём был медицинский халат голубого цвета, с расстегнутым воротом, в разрезе которого виднелась мужская, поросшая густыми жёсткими волосами грудь. Рукава его халата были закатаны полокоть на таких же волосатых руках. На ногах у него были синие медицинские штаны и тапки.

— Ну что же, — он наконец прекратил писать и поднял на меня глаза, — анализы у тебя хорошие, ты здоров. Сейчас я заполню твою карточку и ещё раз осмотрю тебя. Иди пока за ширму и раздевайся.

— По пояс? — немного растерявшись от такого развития событий, и невидя никакой необходимости в повторном осмотре, спросил я.

— Полностью, Серёж, полностью, — снова начав писать, сказал он.

Сдерживая нарастающее волнение, о причинах которого я старался не думать, я направился в другой конец кабинета за ширму. Возле стены там стояли кушетка, столик, небольшой стеллаж с медицинскими препаратами и умывальник. Осмотревшись, я сел на кушетку и принялся раздеваться.

Минуты через три, доктор прекратил писать и поднявшись из-за стола направился к двери. Из-за ширмы не было видно,