Париж. Глава 5

что у Маши заболела голова. Каждый волосок был убран и крепко закреплен, чтобы не выскользнуть, что бы не делали с головой рабыни.

Маша не считала, что ей идет такая прилизанная прическа, но вряд ли кого-то интересовало ее мнение. Когда Кристиан закончил, Жак дернул за поводок, Маша опустилась на четвереньки, считая, что именно это от неё требовалось, но получила плетью по заднице и испуганно посмотрела на Жака, не понимая за что. Он ещё раз дернул за поводок и заставил ее вернуться в позу на коленях.

— Открой рот и поблагодари! — скомандовал Жак.

Маша открыла рот и собиралась сказать «Спасибо», когда получила оплеуху. Она чуть не заплакала, не понимая, что от нее хотели.

— Открой рот и жди! Это и есть твоё предложение благодарности, и если твоим ртом соблаговолят воспользоваться тогда и будешь делать, что скажут, тупая сука!

Кристиан засмеялся неопытности новой сучки. В этом заключалась их прелесть — готовность на всё и в то же самое время неопытность и смущение. Тем более при нём многие вели себя нехарактерно их мазохистским наклонностям, очевидно он не обладал доминантным поведением и это сбивало рабынь с толку.

— Спасибо, Жак, я обойдусь. Но я был бы не прочь быть первым, кого она вылижет сегодня.

— Без проблем, я только уточню не записывался ли на это кто из клиентов.

Маша понятия не имела, о чём они говорили и так и стояла на коленях с открытым ртом, пока Жак не скомандовал ей опуститься, при этом отчитав её за нерасторопность и тупость.

От его слов рабыня заметно поникла и расстроилась. Поэтому на сцену она вышла обреченно и без тени воодушевления. Ей показалось нечестным, что ей не объясняли правила и считали, что она должна была схватывать все на лету. От нахлынувшего отчаяния зуд в промежности дал опять о себе знать и она подумала о том, что ей ведь всё равно не дадут возможности кончить, а если и дадут, то скорее всего после очередных неимоверных испытаний.

Она оглядела зал полный людей, свет слепил её, и она не видела, были это те же люди что и вчера или состав гостей поменялся. Жак подвел её к странной конструкции напоминающей гинекологическое кресло, отстегнул от поводка и приказал лечь на спину на эту штуку. Ее ноги зафиксировали и развели так широко, что она боялась, что они разорвут ей связки, хорошо, что в детстве она занималась гимнастикой и была гибкой. Спинку кресла опустили достаточно низко, а голову ничего не держало, в результате чего она свисала вниз и давала возможность воспользоваться ее ртом. Руки заковали в наручники под креслом, живот закрепили кожаными ремнями лишая её возможности двигаться.

Жак стал баловаться с пультом, с помощью которого можно было регулировать наклоны кресла, отчего задница Маши стала подниматься высоко к верху, а голова опускаться ниже. Она попыталась запротестовать, так как голова закружилась, за что получила плетью по раскрытой промежности. Её пустые