мне хотелось ее затрахать до полного изнеможения. Член налился сладкой болью, я захрипел. Это было невыносимо — я взорвался. Боже, как там было тесно и приятно. Я долго бился, прижимая это сладкое тело к земле.
Наши тела были влажные и липкие. Я помог ей повернуться лицом и прижался к ее груди и горячей киске. Мы лежали полностью слитые.
«Солнце, ты не представляешь, как я люблю тебя, — подумал я и крепко прижал к себе. — Моя, моя, полностью моя».
Все-таки я настоящий пацан. Пацан мечтал — пацан сделал.