История моей феминизации. Часть 4. Идеальная жена

грозный окрик. Я отрыла глаза и посмотрела на своего педагога. Послышался негромкий щелчок... О, ужас! Он сфотографировал меня на камеру сотового телефона! Боясь остановиться и разозлить Равиля Маратовича, я продолжала работать ртом... Вскоре препод кончил мне в рот, после чего насухо вытер член о мои щёки и подбородок. — Хорошая соска! — похвалил меня он, убрав член и сев в потрёпанное кожаное кресло. Я осталась стоять на коленях. — Что стоишь? Вставай и раздевайся догола! — спокойно сказал он, немного помолчав. Я принялась медленно раздеваться — свитер, футболка, ботинки, брюки, трусики, и... (нет, только не это!), носки.

— Ого! — удивился препод, посмотрев на мои ноги и довольно улыбнувшись (мои ногти на ногах были аккуратно накрашены ярко-красным лаком; это очень нравилось и мне, и Антону, и я не стала смывать этот лак, одевая мужскую одежду — всё равно под носками ничего не видно!), — я, конечно, сразу, с первого занятия на первом курсе понял, что ты не мужик, а баба, но теперь... я вижу, что ты не просто баба, а настоящая бл*дь! — довольно сказал он, — тебе очень идёт этот лачок... как тебя звать-то? — Юра! — подавленно ответила я. — Какая ещё, в п*зду, Юра? Как тебя называют мужики, с которыми ты еб*шься? — засмеялся Равиль Маратович. — Юля! — поправилась я. — То-то!.. . Ну-ка, повернись ко мне спиной и раздвинь булки! — своим обычным бархатным голосом сказал он. Я послушно подчинилась. — Ни х-х-х*я себе! — изумлённо протянул физрук, — да у тебя тампон в дупле!... У тебя чё, шалава, месячные, что ли? — удивлению препода не было предела. — Н-нет, — нерешительно попробовала оправдаться я, — я... просто... чтобы трусики не испачкать! — Трусики?! Испачкать?!... То есть как... твоя дыра уже даже не закрывается?... Повернись ко мне рожей-то, когда я говорю с тобой! — возбуждённым голосом сказал Равиль Маратович, и я, обернувшись, увидела, как под его тренировочными штанами топорщится вновь восставший конец.

— Так что, не закрывается? — не отставал мой мучитель. Я отрицательно покачала головой. (Это правда — мы с Антоном так часто занимались любовью, что мой сфинктер был сильно растянут, и дырочка никогда не могла закрыться плотно сразу после этого. Сперма вытекала и насквозь могла промочить трусики; поэтому я всегда, собираясь выходить из дома, вводила себе тампо) Равиль Маратович довольно улыбнулся. Встав с кресла, он прошёл в дальний угол тренерской и открыл ключом узкую дверь. — Иди сюда, потаскуха, — спокойно, почти ласково позвал он меня. Я подошла. За дверью оказался небольшой санузел — пожелтевший унитаз и ржавый душ. В помещении пахло плесенью и сыростью, плитка на стенах уже местами отвалилась, открывая взору неровную цементную массу. — Иди, вытащи затычку и подмойся хорошенько... вы*бу тебя... так и быть! — сказал он, ущипнув меня за ягодицу...

В душе я извлекла тампон и тщательно подмылась. Выйдя, я насухо вытерлась брошенным мне чистым полотенцем. — Вставай «раком» к столу, девочка... да булки раздвинь пошире! — строго сказал преподаватель. Я подошла к преподавательскому столу, и, раздвинув